Императив для Веры

Как отнестись к вере самой породе Хомо Сапиенс? Как препарировать чувство и понять хотя бы отправные точки этого великого ощущения сопричастности?

Сколько людей, столько и мнений. Подходить к Вере с научных позиций пробовал великий Рассел. Именно он наиболее аргументировано преподнес факт сосуществования Веры и бытия человека: «Не рациональные аргументы, а эмоции порождают веру в загробную жизнь. Наиболее важной из этих эмоций является страх перед смертью, который инстинктивен и биологически полезен. Если бы мы всем сердцем верили в загробную жизнь, мы совершенно перестали бы бояться смерти.» (The Mysteries of Life and Death. London: Hutchinson,)
 1936).

  Есть мнение, что Вера есть неотъемлемое свойство биологических структур и организмов предполагающее под собой систему допущений. Так, например, питается амёба. Встречая объект она, не обладая достаточными системами верификации, тем не менее допускает, что это вероятно пища. Без этого амёба не смогла бы питаться. Эволюционным последствием этого факта, в глазах некоторых исследователей, зачастую становится Вера Религиозная, как гипертрофированный биологический рудимент.

Поиск Веры не оставляет и лагерь теологов. Исследуя разного плана бессознательное в человеческих взаимоотношениях и мало осознанных  действий детей, они приходят к выводу, что Вера это свойство человеческой души. Правда, с определениями этих понятий у теологов всё обстоит гораздо менее однозначно, и каждый новой термин несёт в себе массу разночитаемых реляций души и мира, в котором рождаются дети.

    В этой статье я только обозначаю проблему соотнесения Религии и Веры. Морально-этические максимы, позволяющие утверждать, что есть Вера без религии. Нет Религии без Веры. Каковы границы дозволенного в рамках социума? Вера как над-социальная категория или часть социальных взаимоотношений? Каков императив Веры? Есть ли возможная доля взаимодействия людей с Верой, которая выходит за очерченный круг социальных отношений?
    Человек в Вере взывает к Высшим силам. К тому, что стоит над социумом и над материальным миром  вообще. Минуя любые формы овеществленных инструментарий, он устремляет свой взор выше барьеров материи, к Непознанному. Контакт, (мнимый ли, истинный — не суть важно) наступает в момент, когда человек познает Непознанное или часть его и в своих ощущениях рождает представление о нём. Движение наступает тогда, когда медиум начинает переносить откровения в мир состоящий из квантов, в материальный мир. Агентом этого переноса является социум, т. к. именно человеческое общество наиболее респонсивная часть материи. Так происходит контакт Веры и материального мира.
В момент контакта  имеют место явления уже чисто общественного характера, очень часто- конфликтного из-за обераций духовного зрения у разных индивидумов и общественных формаций. 
    Религия рождается именно в этом конфликте. Религия, в отличие от Веры являет собой пролонгацию человеческого Эго в общественную форму движения материи. Религия не может существовать для индивида. Она существует для общества, когда конфликт между сакральным знанием и общественным укладом рекрутирует неофитов в свои ряды. Набор неофитов, его методы и каноны определяют степень агрессивности той или иной религии в плане экспансии в общество.

    Религия редко бывает отлучена от бюрократического аппарата и по сему, пожертвования находятся в прямой функции от числа жертвующих. На этом этапе, она как правило, трансформируется в общественный институт на уровне служащих- дублирующий человеческое общество. Там находится место иерархии, выборам и даже товарно-денежным отношениям. Совокупность этих явлений приводит религию к необходимости объяснять присутствие столь человеческих элементов в сакральном и по идее бескорыстном служении Идее.

    Наименее лицемерные в этом смысле были, как представляется, культы Древнего Египта.

По словам Роберта Брайера(*Роберт Брайер. From 1981–1996 he was Chairman of the Philosophy Department at C.W. Post Campus of Long Island University. He has served as Director of the National Endowment for the Humanities’ “Egyptology Today” program. Professor Brier is the author of Ancient Egyptian Magic (1980), Egyptian Mummies (1994), Encyclopedia of Mummies (1998), The Murder of Tutankhamen: A True Story (1998), Daily Life in Ancient Egypt (1999), and numerous scholarly articles.)

, одного из крупнейших Египтологов современности, жрецы лишь обслуживали культ, работая по принципу наемной силы. Их нанимали на работу в храм какого-то бога и они должны были с ней справляться. Предполагалось, что обряды и процедуры храма выверенные веками должны были соблюдаться в соответствии с буквой правил, частью секретных, частью общепринятых. Моральный облик служителей культа никого не интересовал и требований высокой нравственности не предъявлялось. Только профессионализм и усердие. Люди приходили в храм к божеству и в этом смысле их интересовал контакт с сакральным. Человек в храме, осуществляющий посреднические или обслуживающие функции, мог быть кем угодно, хоть скотоложцем.

    По мере развития человеческого общества институт религии на ряду с ярко выраженной психотерапевтической нагрузкой всё более обюрокрачивался. Теократические тенденции требовали инструментов борьбы за власть над обществом. В этой связи, как представляется, роль служителей уже мало подходила жрецам различных культов. Здесь речь, разумеется, не только об Египте. Служители стали постепенно присваивать свойства и функции божеств, которым они служили. В некоторых случаях они даже идентифицировали себя с божеством или по крайней мере принимали на свой счёт многое из того, что адресовалось культу в прямом и переносном смысле.

 При этом происходил и прямо-обратный процесс, когда человеческие свойства и даже слабости переносились на объект поклонения очеловечивая его. В разные эпохи и в разных религиях это были различные приношения в первую очередь, когда божество следовало умилостивить как умилостивился бы его служитель получи он мзду.  Впрочем, последние никогда в накладе не оставались даже если жертва адресовалась нe им. Видимо поэтому институт служителей культов так самозабвенно транслировал волю божеств и охотно продавал индульгенции, иногда прямо, без зазрения совести, иногда опосредовано, в камуфлированных формах пожертвований.

     Помимо подношений богов следовало защищать. Здесь, разумеется, происходит тот же перенос человеческой фобии на божество. Защищать того или иного трайбового вождя или князя- означало быть в его дружине. На войско распространялась особая благодарность правителя, ибо в отличии от пезантов, которые хоть и кормили своим трудом верхушку социума, но были всегда в отдалении и безоружны, вооруженные и хорошо организованные группы людей нередко представляли угрозу своему патрону. Поэтому, благодарность владыки проливалась на своих защитников-конвоиров значительно чаще, чем на простой люд.   

     Поскольку историю человечества можно легко приравнять к истории войн и иерархическая система с включенными в нее охранно-защитными звеньями имеет реликтовый характер, то можно утверждать, что привилегированность защитных функций глубоко и давно внедрилась в сознание социума.
Но одно дело быть защитником князя, куда, между делом, можно было стремиться, но далеко не каждый попадал в этот круг силы, а другое дело быть защитником божества, которое- как известно, еще и выше любого властелина. Тут, разумеется, тоже возникла иерархия желающих получить от щедрот культа. Однако структура взаимоотношений была значительно более демократичной. Происходило это, на мой взгляд, от коммуникационных различий в системах  князь-социум и культ-социум. К земному владыке не существовало опосредованных путей обращений, как только через бюрократическое сито различных колен иерархии, в то время как к божеству мог обратиться практически каждый желающий в любое удобное для него время.

   Разумеется, культовая тео-бюрократия всячески пыталась создать препоны к свободному общению людей с духами. Но всё же, исходя из природы религии, её пропаганды и механизмов внедрения, эти ограничения носили частичный и не обязательный характер.
Защитником культа мог стать любой. Я намерено собираю вместе понятия веры, религии и культа, так как  в деле защиты эти понятия практически тождественны. Защитники бросались и бросаются в бой по кличу своих духовных вождей и без него. Они свободны в выборе формы гнева, и этот гнев обращен к тем, кто по собственной убогости и недоумию восстает (или может восстать) на предмет их умозрительного обожания и трепетной веры. Бросаясь на амбразуру без пулемёта, они выговаривают себе дивиденды князева войска, сочетая это весьма «опасное» занятие с аутотренингом, дыхательной йогой и психотерапией избавляющей их от комплекса собственного ничтожества. Как правило, это не одиночки, вопиющие в пустыне, а фаланги мизантропов глаголющих не об учении и вере, а о защите божества от богохульства, ереси и иных, не угодных духам явлений. Явления эти определяются как раз именно той тео-бюрократией, которая и получает по счетам коллективов юродивых.

     Как видели мы в медиарегистрированной истории, в культах вождей и фюреров происходило слияние владык земных и потусторонних и на свет появлялся монстр кликушествовавшей толпы. Но выхода к награде за транс в толпе витийствовавших не было, лишь избавление от страха наказания. Поэтому, лишь ушел страх, всё вернулось на круги своя.
Само собой, люди, алчущие награды небесной и (очень латентно, но более желательно) земной- за защиту своего объекта поклонения, себе в жажде награды никогда не признаются и доводы логики останутся для них наипустейшим  сотрясением воздуха. Но читающим эти строки совершенно ясно, что никакое божество, и уж точно не из разряда Имён современных, ни в какой защите НЕ нуждается. Смехотворные попытки малоразумных насекомых, праха (как аттестуется человек в ряде религиозных текстов) защитить божество суть попытка возвыситься самих этих "муравьёв". Человеческое Эго, не более. Я берусь утверждать, что это самое вредоносное действо любой религии.
    Божественное выхолащивается из религии именно через этот канал. Дробление веры безумным Эго человека, терапия самых гнусных пороков через страдания других, ксенофобия в её самых жутких, инкви-костерных проявлениях вытекают из этой самой защиты божества. Отправляя людей на костёр и посылая проклятия из толпы, призывая умерщвлять не достойных, человек находит себе оправдание в этой защите, защите от собственной совести и от вопросов, которые неминуемо возникнут не случись этой лазейки! Как вырвать жало человеческого паразитизма на божественном?
    Спасение в императиве: защита божества должна быть запрещена! Всегда и вовеки. В ЛЮБОЙ РЕЛИГИИ, ВЕРЕ или системе взглядов их замещающих.
Принявший императив- да заслужит прощения (возвышения, воздаяния, на небесах, на земле, в другой жизни) благими деяниями, не связанными с защитой Того, Кто в этой защите не нуждается!