Про маму . Бакинские рассказики – 11

Памяти мамы Мама и Сталин Как-то, во времена перестройки, у меня зашёл разговор с мамой о Сталине, и вот какую историю она мне рассказала. Я не знаю точно, в каком году построили кинотеатр "Низами", но предполагаю, что эта история, связанная с его открытием, произошла в середине тридцатых. Вероятно, это был 34-й год. Поглазеть на открытие нового большого кинотеатра собрался народ со всего Баку, но больше всего здесь было, конечно, жителей самой Телефонной. Пришёл и мой дед Яков со своей младшей любимой дочуркой Инночкой. Дед жил в трёх кварталах выше по Телефонной, а маме, к тому времени, было лет пять. Забор вокруг кинотеатра уже сняли, очистили стройплощадку и рабочие наверху и внизу наводили последние штрихи традиционного советского оформления - вешали огромную, с полфасада "Низами", раму с портретом Сталина. Дед поднял дочку на руки, чтобы она могла смотреть поверх голов плотно стоящей толпы, что происходит. Двое рабочих наверху подтягивали портрет за веревки, привязанные к углам - сначала один, потом другой. В какой-то момент второй рабочий неловко отпустил свой конец, портрет повис на одной верёвке наискось и закачался. Толпа ахнула, вздохнула и, в этот момент, в наступившей тишине раздался звонкий голос моей маленькой мамы, разобравшейся, наконец, в происходящем: "Папа, папа! Посмотри, Сталин на верёвочке висит!". Дед схватил маму в охапку, зажал ей рот и стремглав бросился бежать, подальше от людей… Конечно, в толпе было много соседей деда, много человек это слышали, и много людей знало, кто он и где живёт. К чести бакинцев, надо сказать, никто его не “заложил”. Но дед ведь это не знал и потом долгое время ждал, что его "возьмут". Мама говорила, что на всю жизнь запомнила этот случай. Свой больно зажатый рот, панический страх отца... Ни до, ни после этого, дед никогда ни то что, не трогал маму пальцем, - не повышал на неё голос. Много лет спустя, 5 марта 1953 года, мой будущий папа пришёл к моей будущей маме и они, вместе с миллионами советских граждан, оплакивали смерть тирана. Но, несмотря на лояльность к советской власти, мама никогда не вступала в партию. Даже когда её, как историка, заставляли это сделать. *** Урьяева Мама начинала свою работу в школе как учительница младших классов. Была у неё ученица по фамилии Урьяева. Была она жуткая двоечница, иногда получала тройки, и мама очень из-за неё переживала. Часто рассказывала дома о том, как она с ней бьётся. Кроме этого у мамы в то время была ещё одна проблема. "Ребёнку (то бишь мне) было уже три года, а он до сих пор не выговаривал букву "Р", а говорил вместо неё "Л" " И вот однажды, услышав от мамы, в очередной раз, эту фамилию, я покрутил это слово у себя во рту и сказал: "Урь...урь... урьяева". "Р" было мягким и прошло. "Чтоо! Что ты сказал?!" "УРРРЬЯЕВА!" - провозгласил я твёрдо и радостно. Дома был маленький праздник. Мама крайне редко ставила отметки по "идеологическим" соображениям, но это был именно тот случай - ученица Урьяева получила первую в своей жизни пятёрку. *** Про прерванный день рождения Это было, наверно, в 1959 году. Одна молодая женщина с маленьким мальчиком лет пяти, зашла в недавно открывшийся магазин "Ткани" наискось от кинотеатра "Низами". Походив недолго вдоль прилавков и пробежав глазами по "штукам" материи, она ничего не выбрала и уже собралась уходить, как вдруг, скучавший до этого мальчик вдруг оживился и потащил маму к яркому рулону. На красивом розовом белели мелкие треугольнички соединённые вершинами. Он, почему-то стал настаивать, чтобы она купила себе эту материю и пошила себе платье. Женщина колебалась, но мальчик стал её убеждать: "Мама, ты будешь в нём красивая-красивая!" Удивлённо посмотрев на сына, женщина улыбнулась и, неожиданно для самой себя, согласилась. Вскоре платье было пошито, что было, как нельзя, кстати, так как уже скоро, в июне, намечался её день рождения – тридцатилетие и они с мужем позвали на него всех многочисленных своих друзей. Надо сказать, что друзья эти довольно часто бывали у них. Дом был гостеприимный и хлебосольный. Но больше всего всех притягивала она. Женщина была как бы центром круга друзей-однолеток со времён школы и "прибившихся" к ним однокурсников, их жён и мужей. Её любили. Весёлая, энергичная, добрая (но, когда нужно, довольно резкая и безапелляционная), она заряжала людей оптимизмом и какой-то жизненной энергией. К ней приходили и просто так, и, когда появлялись проблемы. Несмотря на молодые годы, она могла дать дельный совет, помочь. Наступивший день рождения принёс суету. Женщине надо было много приготовить самой и настроить на это дело свою маму, которая готовила изумительно, но обладала нелёгким характером и требовала только самых лучших продуктов. В суете как-то упустили из виду мальчика. Сегодня он был очень примерным. Пошёл (сам!) спать днём, а потом скрывался в огороженной занавеской своей части комнаты и вообще, всячески старался не показываться на глаза. Но эти удивительные "проявления послушания" не были продиктованы простой сознательностью. Ситуация была сложнее. С утра он плохо себя чувствовал, но не хотел мешать маминому дню рождения. К вечеру стали собираться гости. Женщина была весёлая, счастливая и нарядная, в новом красивом платье, которое действительно необычайно было ей к лицу. Сдвигались столы, приносились от соседей добавочные стулья. Раздавался радостный шум, веселье - вечер был в разгаре. Двери в комнату, где были гости, закрылись, и мальчик тихонько побрёл к своей кровати и лёг. У него был жар, заснуть он не мог. Улучшив момент, женщина подошла к кроватке сына, чтобы поцеловать и пожелать ему спокойной ночи. Но, увидев его, она сразу почувствовала неладное. Она положила руку ему на лоб. Ребёнок горел. "Мама, не убирай руку... немножко подожди... у тебя она прохладная..." "Сейчас, малыш, подожди, я буду с тобой" - женщина ни секунды не колебалась. Она вышла к гостям и сказала: "Дорогие друзья, извините, я не могу продолжать наш вечер, моему сыну плохо, я должна быть с ним!" Повернулась и, сразу же пошла к сыну. Помню, что когда я это услышал, мне сразу стало легче, а уж когда она, празднично одетая, красивая, в "моём" платье, села около меня и положила спасительную руку мне на лоб, болезнь моя куда-то вмиг улетучилась и вскоре я спокойно заснул. Конечно, гости, всё поняли, тут же собрались и ушли. У всех тоже были дети. 11-11