Несколько Строк Напоследок RU

I Из письма: “Когда я думаю о будущем, которое неизбежно, о жизни, в которой может не быть тебя, я чувствую, что мои переживания равносильны только страху смерти, как если бы неизлечимо больному человеку был бы назначен врачем срок жить. Так и я живу, смакуя каждое мгновенье разделенное с тобой, не умея насытиться ни твоим существованием, ни вообще, самим тобой. Будучи наделенной маленким кусочком серого вещества, пытаясь принять все то, что несет мне судьба как бесценный дар, и все то, что ты принес мне своим появлением в моей жизни, я ни в коем случае не хочу казаться неблагодарной, не умеющей признать то, что нужно лишь глубоко поклониться Судьбе за то, что она послала мне тебя. И когда-бы не наступила эта смерть, медленная и верная, я буду горько сожалеть о том, что мой срок настал, что сказка эта близиться к финалу, который не назовешь «хеппи эндом», и где-то глубоко внутри своей израненной души, я все равно не смогу найти тебе оправданья, и не смогу простить тебя, потому что страданье будет слишком сильным, и затуманит мою совесть и я скажу: «Он просто не любил, раз согласился жить в этом безумном мире без меня.» Что бы я ни говорила, я не смогу оправдать тебя, потому что дав мне однажды жизнь, ты сам ее у меня в последствии и отнимешь. И чем чаще я думаю об этом, я задаю себе один и тот же вопрос, сто раз, тысячу……Что делать? что делать? Ну что же мне делать? – Жить, бороться и главное продолжать любить, быть рядом и каждый день разделенный с тобой доказывать тебе, что жизнь прекрасна потому что в ней есть Я. P.S. Даже и думать не моги, что я позволю тебе бросить меня.” II Смотрю на твою фотографию. Теперь это уже привычка, нет, скорее потребность, когда задыхаешься в помещении без окон и дверей, когда задержав дыхание, ныряешь в глубь, все равно так или иначе тебе нужно вдохнуть хотя бы маленький глоток свежего воздуха, чтоб остаться жить, чтоб продолжить существовать. Когда мы расстались? Ты помнишь? Я помню……. Уже давно. И вот ты смотришь на меня с фотографии, как ни в чем не бывало, смотришь, улыбаешься и молчишь. Встречая знакомых людей, там и тогда, когда этого совсем не ждешь, мы все время с удивлением повторяем: “Какой у нас маленький город, ну просто деревня!” А я тебя ищу уже давно и думаю, вечно думаю о тебе, а еще знаю, что жизнь и эта нить, которая связывает мою душу с твоей, хотя последняя об этом ничего и не знает, поможет мне, еще один раз, быть может действительно в последний, сказать тебе все, все, что так и осталось лежать тяжелым грузом в моей уже давно постаревшей душе. И какая теперь уже разница, что я была для тебя одной из многих – любящих и вечно ждущих, одной из многих – униженных твоей жестокой правдой, какая теперь разница? Ведь правда? Теперь всё лишь обычное воспоминание – для меня, а для тебя - просто скрип, распахнутой форточки на лёгком сквозняке. Вот, возьми……… Ещё пару листов для тебя, исписанных моим больным рассудком, потерявшим дорогу из привычного вчера. Жизнь дерьмо и ты это знаешь, потому что ты продашься очень скоро. Они, те кто проходил через это, сами знают об этом, догадываются. Только она никогда не узнает об этом и я, о том, как сложилась твоя жизнь потом, далеко после меня. Я обязательно напишу роман и обязательно со счастливым концом, банальным, так и не нашедшим своего читателя, укутаю правду далеко, засуну, запихну её и забуду. Зачем же колоть шилом сердце, если это слишком больно. И не говори мне что в жизни одно компенсируется другим, я знаю десятки людей у которых не так. III Я вышла и захлопнула за собой дверь, совсем тихонько, чтоб он не проснулся. Ещё одно утро, да, слишком раннее для меня. Ещё нет шести и можно, безопаски быть задавленной сумашедшим водилой, пройти через улицу и спуститься к ЦУМу, по привычному маршруту, минуя Площадь Фонтанов, тихо совсем не спеша, словно раздумывая, отправиться в сторону Континенталя, тем более, что это последнее утро, когда я отмеряю шаги от его дома до улицы, где обычно сажусь в такси. Это расстояние я придумала сама, чтоб осмыслить всё, что было накануне, сказано или сделано, так, или в порыве страсти, чтоб смаковать каждый отдельный фрагмент, выбирая его randomly из цепочки событий, которые складываются в отдельную папку и отправляются в файл “yesterday”. - Ты меня любишь? - Конечно. Ведь я же знаю, что это не правда и зная это всё равно не могу изменить себя и задаю тебе этот глуппый вопрос, на который знаю правдивый ответ только чтоб успокоить себя и утешить, совсем чуть-чуть. Приму душ, накрашусь, оденусь, машина приедет в 8.45. Дорога займёт всего лишь 15 минут. Я не опоздаю. Я никогда не опаздываю, или опаздываю, но только намеренно, потому что давно уже знаю, ещё одно национальное достояние нашего народа – неприменно опоздать, причём как минимум на час. Для некоторых женщин, когда они выходят в свет, тобеш идут на свадбу, приём, вечеринку, очень важно войти последними и так, чтоб этот вход запомнился надолго и всем, чтоб повернулись все шеи, толстые и худые, короткие и длинные, мужские и женские………. Ну как же можно позволить фразе: “Когда я вошла……..” - потерять логическое продолжение??? А наши мужчины опаздывают в основном потому, что их жёны только к моменту начала мероприятия начинают накладывать макияж или ещё хуже, выползают из парикмахерских. Ещё одна причина, кстати тоже очень важная, неприменно примерить все наряды и неприменно в новом сочетании, для пробы, даже если ты их ни сегодня, ни тем более вчера не наденешь. Думаю не стоит перечислять далее, тем более что форс мажорные обстоятельства сюда не вписываются. Не люблю приходить раньше, а потом сидеть полтора часа за накрытым или пустым столом, выкуривая одну сигарету за другой, ловить на себе посторонние взгляды, ухмылки, обсуждалки или фразы, типа: “Буна бах, буна бах, интересна кими гёздийир?” Я долго не решалась, потом уговорила сама себя, потому что с детства привыкла делать то, чего безумно боялась. Помню ещё в институте, сколько мне было тогда, 17-ть, 18-ть? Нужно было сдать кровь из вены? А меня до этого никогда не кололи. И я пошла, потому что так нужно было, потому что не могла позволить себе оказаться слабее других. Один пример и огромное количество других, которые сейчас и не вспомнишь. - Здравствуйте. Я пришла. - Ну здравствуй. Проходи, садись. - Сейчас я позову сестру и она покажет тебе твою палату. - Хорошо. - ответила я, незаметно теребя ручку своего маленького черного саквояжа, который лежал на полу, у моих ног. - А сколько времени займёт вся процедура? Он посмотрел на меня из под золотистой оправы своих очков, втянул воздух в лёгкие и сказал: - Начнем в 10-ть. Думаю если всё пойдёт хорошо, а всё ведь неприменно должно пойти хорошо, правда? Улыбаясь спросил он меня и не дожидаясь моего ответа продолжил: к 12-ти где-то закончим, так что к 2-м – 3-м ты уже будешь дома. Он вышел в коридор, по видимому за медсестрой. Я всё ещё теребила ручку саквояжа, пытаясь контролировать свои нервы и мысленно повторяла про себя: «Не дрейфь, все окей, все окей.» На стене, за моей спиной висел рисунок - череп и его содержимое. Бррр…… Через минуту, они вернулись вдвоём, доктор и как я поняла Сева. -Салам. -Салам,- ответила я. -Это Сева, медсестра. Она покажет тебе все. Иди, устраивайся, я зайду к тебе позже. Ободряющий тон, хоть на меня он и не действует, подумала я и кивнула в знак согласия. И вот спустя какие-то минуты я уже лежу на операционном столе, под ярким светом почти ослепляющих меня ламп. Медсестра перетягивает жгутом мою руку выше сгиба на локте, выталкивает остатки воздуха из щприца и вводит раствор. Через два часа я проснусь, но проснусь уже другая “я”, теперь уже не больная тобой, теперь уже забывшая о том, что когда-то был ты и вся вселенная вертелась для меня вокруг тебя одного. Врачи сотрут из моей памяти тебя навсегда, потому что болезнь эта ведёт меня к медленной, но неминуемой погибели, потому что ты ушёл, легко и просто, а я всё ещё спустя годы, каждый день думаю о тебе и знаю, что люблю. И это чувство утраты доставляет мне нестерпимую боль и раздели я её между всеми жителями земли, мне все равно достанется самая большая часть её, как яд, отравляющий всё моё женское существование. Мой чёрный саквояж, набитый доверху нашими фотографиями, письмами и стихами, адресованными тебе, останется здесь. Поверхностно изучив его содержимое, да, именно поверхностно, потому что и всей жизни не хватило бы, перечитать эти неотосланные письма, эти непрочитанные стихи, мои и всех других, таких же как я, отдавших предпочтенье этой гребанной жизни без всех вас, которые так и уходят, обрекая наши души на вечную тоску, на ёкнувшее сердце при одном упоминании вашего имени, на тлеющий огонь наших вечно ищущих вас и смотрящих вникуда глаз. И уйдёт он в архив, лежать рядом с другими черными сумками, портфелями, саквояжами, на каких-нибудь три месяца, а затем продолжит свой последний путь с запылившейся полки в небольшую топку, где сгорит до тла, навсегда унося с собой тот мир и отрезок жизни до последней капли принадлежащий тебе. IV - Алло….. Алло……. Ты чё не берешь трубку? Оглохла? - А кто это? - Ты чё, больная что-ли? - Простите, вы ошиблись номером. – она повесила трубку. -Лейли, Лейли……. Я обернулась и увидела, как моя подруга переходит дорогу и машет мне рукой. Она тоже никогда не опаздывает. Мы давно не виделись, в последний раз мы сидели в “Фаэтоне”, пили вино и сетовали на свою неудавшуюся личную жизнь, «Как всегда – “подружки по несчастью” хорошо понимают друг друга - подумала я, мысленно улыбнувшись самой себе. Сегодня мы идём в Султан-Инн, я люблю там бывать. Думаю ей это место тоже понравится. Мы опять будем пить, и болтать, и смеяться, и делать гыйбет, уверяю вас, не останется никого, про кого бы мы не вспомнили, кроме тех, о ком не забывали никогда.