Уроки географии.

Лето. Каникулы. Жара. Безделье. Дай, думаю, схожу в школу - там летний лагерь, пообщаюсь с ребятами.
Летний лагерь как раз, оказывается, собирается ехать на пляж. Поднимаюсь на второй этаж и вижу у дверей пионерской комнаты столпотворение пацанов. Они стояли буквой "зю" и отталкивая друг друга пытались что-то рассмотреть в замочную скважину. Я спросил:
– А что там?
– Мария Григорьевна переодевается на пляж с нами ехать!..

Единственная страница нашего классного журнала успеваемости, которая до сих пор стоит у меня перед глазами – страница географии. Строка против моей фамилии. Буквально в каждом квадратике оценка. А происходило это так: Мария Григорьевна каждое занятие пыталась задавать беглые вопросы по теме урока, но, пробежав по разным фамилиям и выслушав лишь угрюмое пыхтение, тыкала пальцем в мо. фамилию. Я, который, как и все, ни черта не учил, просто вываливал по теме любую попутную информацию, почерпнутую из беллетристики, безбожно импровизируя при этом. Устало, вздохнув, Мария Григорьевна рисовала мне очередную оценку. Так и вырастал на странице целый караван из моих оценок. К сожалению, больше ни на каких предметах такой лепоты у меня не наблюдалось.

Мария Григорьевна для нас, мальчишек, была богиней грёз. Наверное, многие из нас, засыпая, представлял её в своих мечтах. Некоторые и на урок географии ходили просто поглазеть на неё. Была у Марии Григорьевны привычка, ведя урок, ходить по классу и иногда опираться бедром об парту. Немало мальчишеских рук в надежде на чудо начинало судорожно ерзать по парте, пытаясь расположить их «правильнее», когда она подходила к ним поближе.
Клянусь, честное пионерское и комсомольское, я лично никогда такого не делал. Зато как завидовал нахалам….

Урок географии в 7В. Класс в пол уха внимает рассказу Марии Григорьевны об урбанизации страны. Впереди сидят те, кто хоть что то иногда может вякнуть по теме урока. Галерка безмолвствует. Правда, безмолвствует она только по поводу урока, а так там идет нормальная тусовочная жизнь. Лёха что-то обсуждает с Эдуликом, который сидит развалившись и едва не положив ноги на парту. Не выдержав их бухтения, Мария Григорьевна вызывает к доске Лёху.
Лёха был мелкий, худющий, но уже сложившийся шанхайский хулиган. Стоя у доски, он долго терпел наезд Марии Григорьевны, пока наконец не выдержал и не ответил ей что-то резкое. И тут Мария Григорьевна, надо отметить довольно крепкая молодая женщина, просто взяла Лёху как кутенка одной рукой за горло приподняла и шмякнула о доску. Удар получился звучным! Ошеломленный класс замер и только с последней парты раздался вальяжный, зычный голос Эдулика:
- Друзья, не будем сориться!

Мария Григорьевна, перечитал я свои эти свои записи и как-то засомневался. А не обидитесь ли вы? Не надо! Пусть уж меня осудит женская половина нашей школы.
А вы, мужики, если найдётся тот, кто скажет, что ни разу не вздохнул, смотря вслед Марии Григорьевны, может первый кинуть в меня камнем.