Способна ли историческая наука быть полностью объективной?

Перед историками всех времен всегда стояла одна проблема, быть может, вовсе не имеющая отношения к самому научному исследованию. И заключалась она в том, насколько они при проведении исследовательских работ должны следовать той или иной политической конъюнктуре? Имеют ли они, например, право порицать свой собственный народ за те или иные деяния, если считают, что он достоин того? Подобного рода вопросы еще более остро стояли и стоят перед историками, живущими в странах с тоталитарным и авторитарным режимами правления. При этом еще никто, нигде и никогда не отрицал, что задача исторической науки — дать человечеству в целом и отдельным народам в частности правдивое представление о пройденном ими пути, предупредить, с учетом уроков прошлого, об опасностях, возникающих на пути исторического развития тех или иных сообществ людей. Но для историков, как представителей конкретных народов, ни на секунду не лишается актуальности и вопрос соответствия судьбоносным задачам, стоящим перед их родиной. Так способна ли историческая наука быть абсолютно объективной?

Рашад РУСТАМОВ, научный сотрудник Института
истории имени А.Бакиханова НАНА
— По-моему, историческая наука просто обязана быть объективной. Если ученые станут подлаживать ее под чьи-либо интересы, неважно, личные или национальные, то каким моральным правом будет обладать наука в своих претензиях на познание истины? К сожалению, стремление представить желаемое за действительное прослеживается в последнее время в деятельности некоторых азербайджанских историков. Но уверен, что нашим историкам нет никакой необходимости подражать армянским ученым, печально известным своей склонностью к фальсификации исторической правды. Иначе какое право мы будем иметь обвинять армянских ученых в искажении истории? К тому же нам, в отличие от армян, вовсе не нужно научно обосновывать существование своего «великого государства от моря до моря», которого никогда не было. Просто азербайджанские историки должны демонстрировать сугубо научный подход к собственной истории, которая и без всяких преувеличений полна славных страниц, кои написаны оставившими свой неизгладимый след в памяти нашего народа выдающимися государями и политиками, мыслителями и ремесленниками, поэтами и музыкантами… Эти страницы наполняют нас чувством гордости за свершения наших предков.
Что касается попыток приспособить историю под интересы того или иного народа, то хочу также заметить, что они в разные времена трактовались по-разному. Например, в XVIII и XIX веках в европейских странах, осуществлявших широкомасштабные захваты в Азии, Африке, Америке, была разработана теория о «бремени белого человека». Согласно этой теории, представители другой расы являются по своему умственному развитию намного ниже представителей белой расы. Высказывались даже кощунственные мысли о том, что, якобы, самим Богом было определено, чтобы белый человек взял на себя приобщение других рас к цивилизации. А то, что при подобном приобщении гибли целые народы, миллионы «дикарей», историческая наука метрополий старалась не замечать. Но даже тогда находились объективные историки, которые, вопреки официальному мнению, выражали собственный, научно обоснованный взгляд на происходящее.
Или возьмем другой пример. В Советском Союзе историческая наука была чисто партийной, объяснявшей всю историю человечества как историю борьбы классов, рассматривавшей внутриполитические события и процессы на международной арене через призму интересов коммунистической партии и мирового рабочего движения. Однако и тогда находились ученые, которые стремились, порой даже ценой собственной жизни, не смешивать науку с политикой, писать историю такой, какая она была и есть на самом деле.
Так что задача историка — исследовать события прошлого непредвзято и объективно, опираясь только на действительно имевшие место факты, а не интерпретировать их согласно тем или иным конъюнктурным установкам.
Ильгар НИФТAЛИEВ, старший научный сотрудник
Института истории имени А.Бакиханова НАНА
— Существует мнение, что сколько историков — столько и историй, типов исторического описания, моделей исторического выстраивания материала событий. История — это всегда интерпретация, это всегда взгляд, определенным образом выстраивающий так называемые факты. Иными словами, мы изначально имеем дело с интерпретационной деятельностью человека, в результате чего реальные исторические события селектируются и, наконец, наделяются тем смыслом, который, возможно, этим событиям и не присущ. Ибо одно дело — событие, другое — описание этого события. Суждение об исторических событиях всегда эмоционально окрашено и обращается не только к разуму, но также к сердцу и воле человека. Так, например, некоторое историческое событие или статус некоторого исторического деятеля в контексте своего времени воспринимаются и расцениваются определенным образом (неважно, положительно или отрицательно), а в последующие эпохи воспринимаются и оцениваются, в том числе и исторической наукой, иначе и даже противоположно.
Выбор тех или иных событий в качестве «исторических фактов» зависит от эпохи — присущих ей знаний, идеологических установок и т.д., равно как и от субъективных представлений и концептуальных подходов конкретного историка. В границах конкретной эпохи историки поступают и действуют, руководствуясь своими потребностями и интересами, мотивами, ценностями и идеалами. Поэтому историк нередко приписывает людям давно ушедших эпох современные взгляды, нормы и ценности, современные представления о справедливости и несправедливости, о сущем и должном, о смысле жизни. Он объясняет события прошлого, пользуясь современными мерками, вследствие чего с неизбежностью рисует ложную, иллюзорную картину исследуемой эпохи и происходивших в ней событий. Стремление переписать историю или заново пересмотреть ее уроки, поставить исторический опыт на службу сегодняшнего дня — это одно из проявлений и один из способов социальной адаптации исторической науки к условиям конкретной реальности. И, как правило, новые версии истории отражают новую расстановку политических и экономических сил, а иногда и смену идеологии. В результате исторические труды наполняются скороспелыми обобщениями и немотивированными выводами с целью попасть в струю общественных настроений, что оборачивается известными потерями научного знания. Но даже несмотря на подобного рода издержки исторического исследования, оно очень часто и не может быть иным. Поскольку историческая наука оказывается обречена подстраиваться под волю конкретных людей или групп, общностей людей (будь то нации, классы или политические организации). Что и неудивительно, ведь история как наука — это все же история людей, человечества, и в ней находят выражение все присущие человеку оценки и пристрастия.