Дружба

Как-то ещё до инцидента на семинаре по ОМЛ я обратил внимание, что у одного из наших товарищей по группе, Анатолия Большакова, совершенно развалились ботинки, а уже был снег и морозы. Я знал, что он из бедной многодетной семьи, проживающей в сельской местности в районе г.Печора. Мелькнула мысль, что если сбросится вся группа, то вполне может получиться сумма, необходимая для покупки ботинок. Сказано – сделано. Но не устраивать же по этому поводу собрания. В день получения стипендии я потихоньку подошёл к каждому и, изложив ситуацию, предложил выделить 5руб. Все отнеслись с пониманием, кроме «аристократов». Они долго мурычили: а почему они обязаны подавать, пусть бог подаст и т.д. Потом они усмотрели в моей инициативе желание, как они выразились, «наложить лапу на группу», то есть подчинить её своей воле. Я понимал, что без их денег собрать нужную сумму не удастся, поэтому выдержал все эти выкаблучивания и деньги всё-таки с них выудил. Теперь предстояла деликатная миссия, как отдать эти деньги, чтобы не обидеть Анатолия. Вобщем, я нашёл нужные слова. Я сказал ему, что каждый из нас может оказаться в тяжёлой ситуации, что мы должны по мере возможности помогать друг другу: «сегодня эта помощь нужна тебе и группа поручила мне передать тебе целевые деньги, чтобы ты купил ботинки». На глаза парня навернулись слёзы. Он немного посопротивлялся, но всё-таки деньги взял. Мы с Анатолием и прежде были в хороших отношениях, но теперь я чувствовал с его стороны что-то трогательное, я видел, что он старался найти повод, как-то отплатить мне добром. И такой случай не заставил себя долго ждать. На одной из сессий для подготовки к самому сложному экзамену нам дали семь дней. Как на грех, в это время я познакомился с какой-то девчонкой и, прихватив сумку с едой и питием, мы уматали с нею за Волгу, в лесок. Я рассчитывал, что времени много и, вернувшись через пару дней, успею подготовиться. Но вернулись мы лишь через шесть дней голодные и пропахшие дымом... У меня остались сутки. Ребята посоветовали запастись сигарой и кофе, чтобы отгонять сон. Я выкурил гаванскую сигару, выпил чайник кофе – меня вывернуло наизнанку и я ослабленный уснул сном младенца. К экзамену я был совершенно не готов, пошёл с надеждой на чудо. Но чуда не произошло. Когда я взял билет, то увидел, что не только не мог отвечать на вопросы, я не понимал вообще, о чём там говорится. Экзамен принимала молодая симпатичная женщина, которая вела у нас лабораторные работы, проводя перед каждой из них коллоквиумы с каждым студентом, поэтому она нас довольно хорошо знала. Видимо, я был у неё на хорошем счету, поэтому, когда я положил билет и сказал, что отвечать не буду, она стала меня уговаривать не делать глупости, сесть подумать, обещала помочь, но мне было тошно и я ушёл. Это была вторая «пара» на экзаменах за время учёбы (первая была в школе). И в том и другом случае правы оказались французы, которые знали, что если случилась беда, то "шерше ля фам". Вот и потерял я стипендию. Писать домой, просить денег было стыдно. Я загрустил. Волга не давала регулярного заработка. Где же выход? Один остряк, оказавшийся свидетелем моих переживаний, вдруг воскликнул: «Есть выход!..». Я с надеждой посмотрел на него, а он невозмутимо продолжил: «…через заднепроходное отверстие». Но мне было не до смеха. И вот тут-то Анатолий сказал, чтобы я не переживал, что проживём как-нибудь следующий семестр на одну стипендию. Я принял его помощь отчасти потому, что знал – в долгу я не останусь, так как мама часто присылала мне продуктовые посылки: сгущёнку, сухие колбасы, балык, кяту, гранаты, курагу, кишмиш и др. Я и раньше угощал ребят этими деликатесами, а теперь всё это мы делили с Анатолием пополам. Но всё равно иногда нам приходилось в студенческой столовой брать по пять стаканов чая и уминать под этот чай целое блюдо «бесплатного» хлеба (стоимость этого хлеба входила в стоимость первых и вторых блюд). Мы тоже устраивали себе трапезу из двух блюд: часть хлеба мы поедали, густо намазывая его горчицей, а оставшийся - шёл в качестве кекса, который мы запивали чаем. Так семестр мы продержались. К скудному питанию нам было не привыкать. У нас ходила шутка: «Перехожу на трёхразовое питание», что означало – кушать раз в три дня. Иногда, возвращаясь ночью со свидания, голодный гуляка в темноте швырялся по тумбочкам в поисках хоть корочки засохшего хлеба. Если находил, то засыпал счастливый. В хорошие времена, когда стипендия не пропивалась, мы питались нормально, по крайней мере, два раза: днём – в институтской столовой или в буфете, а вечером – в буфете общежития. Тут у нас было «кефирно-колбасное общество». Каждый покупал бутылку кефира, батон, 100 гр.сахарного песка и 150 гр.варённой колбасы. Сахар сыпали в кефир. Получался королевский ужин. Вообще-то, стипендия у нас была очень хорошая: на первом курсе 420 руб., а потом – 460 руб. (У Женьки в казанском университете было что-то около 220 руб.).

(Продолжение смотри дальше в моём журнале)