Получить забытый пароль
Cборы и стройотряд
В армию из нашего института не брали, так как у нас была военная кафедра. Кажется, на четвёртом курсе у нас были лагерные сборы в Вышнем Волочке (это где-то между Москвой и Ленинградом). За полтора месяца нам постарались в концентрированном виде показать все «прелести» воинской службы.
Дней десять был карантин. Мы получили и подгоняли под себя солдатскую форму: пилотку, гимнастёрку, галифе, портянки и кирзовые сапоги. Осваивались в казарме, приучались подчиняться воинскому режиму и воинским командам. Утром подъём: сержант с секундомером следит, чтобы где-то за сорок секунд мы одетые и обутые стояли в строю. Если не укладывались, то следовала команда «Отбой» - мы, опять же по секундомеру, должны были раздеться, сложить определённым образом одежду и лежать в постели. И так до бесконечности: «Подъём», «Отбой» до тех пор, пока не были получены более или менее удовлетворительные результаты. Потом зарядка, потом марш-бросок под палящим солнцем по несколько километров, возвращение в казарму с песней: «Каждый воин, парень бравый смотрит соколом в строю…».
Уставали по страшному, а перед сном опять начиналось: «Отбой», «Подъём»… Порой хотелось взять сапог и заткнуть глотку сержанту-садисту. А утром опять то же самое. После марш-бросков гимнастёрки, подсохнув, стояли колом потому, что были пропитаны солью от пота. В короткие часы досуга мы их стирали, драили пуговицы и сапоги, подшивали к гимнастёрке белый воротничок. Малейшая небрежность в одежде наказывалась нарядом: или на кухню чистить горы картошки, или чистить гальюн. К нам был приставлен капитан Хейфиц, который часто повторял: «Я вас научу свободу любить». И он был прав. Мы действительно только теперь по настоящему стали ценить нашу вольготную студенческую жизнь.
Потом было принятие присяги и, наконец, служба по специальности. Военная специальность студентов радиофака - войска ПВО(противовоздушной обороны). Надо было дежурить в специальных фургонах, напичканых радиолокационной аппаратурой, следить по индикаторам кругового обзора за полётами наших самолётов.
Во время службы мы жили в казарме вместе с солдатами. Однажды мы были свидетелями ЧП. К нам приехала спецмашина-передвижная мастерская по обслуживанию РЛС(радиолокационных станций). И в это время у кого-то из солдат пропали часы. Была создана следственная группа, которая вычислила воришку. Это оказался солдат из мастерской. Ночью его вытащили из машины и состоялся суд(нас, конечно, туда не пустили, но мы кое-что слышали). Присудили его - «женить на 250 ложек»). Что это означало? К ручке обычной алюминиевой ложки привязывают обычный носовой платок, спускают с подсудимого штаны и, держа за конец платка, с оттяжкой бьют ложкой по заднице. 250 ложек - очень суровое наказание. Задница становится распухшей и синей. После экзекуции солдат идти не мог, он полз до машины на карачках. Думаю, это навсегда отбило у него охоту воровать.
Часть каникул одного лета мы были организованы в стройотряды и посланы на электрофикацию и радиофикацию населённых пунктов Горьковской области. Мы были потрясены, когда узнали, что в центре России, в четырёхстах километрах от столицы нашей Родины были районные центры без радио и электричества. Часть наших людей должна была ставить на протяжении десятков километров столбы линии электропередач, а мы, семь человек из нашей группы, были направлены на радиофикацию города Лысково. Мы должны были прорыть траншею глубиной около метра, длиной несколько километров и проложить в ней кабель. Земляные работы считаются самыми тяжёлыми даже для опытных рабочих. А тут группа домашних мальчиков. Меня почему-то выбрали бригадиром.
После первого дня работы все повалились спать на полу избы, не раздеваясь, а утром их невозможно было поднять. Я по опыту работы на баржах знал, что втянуться в работу можно, только преодолев первые дни, казалось бы, невыносимой усталости. Пришлось мне и еще одному поднявшемуся товарищу набрать ведро холодной колодезной воды и обливать не желающих просыпаться. Постепенно всё вошло в норму и мы, выполнив задание, разъехались по домам. Город Лысково запомнился тем, что на его центральной улице было очень много «чапков», то есть «забегаловок» или пивных, или рюмочных. Параллельно с нашей траншеей была вырыта специальной машиной большая и глубокая траншея, видимо, для прокладки канализационных труб. Так вот, каждое утро мы видели в ней полумёртвые тела пьяных, которые, выйдя из «чапка», шли, не разбирая дороги, и проваливались в эту траншею, где и засыпали.
(Продолжение смотри дальше в моём журнале)
