Командировки в Москву, Ленинград и Крым

На протяжении многих лет мне по несколько раз в год приходилось летать в Москву и Ленинград на срок от недели до месяца, месяцами приходилось работать в Севастополе и Феодосии. Командировки оставили значительный след в моей жизни. Мне посчастливилось бывать в Москве в Большом театре («Борис Годунов), и в Кремлёвском дворце («Лебединое озеро»), а в Ленинграде - в Большом драматическом ( «Карьера Артуро Уи») и в Кировском ( «Лючия де Ламермур»). В скобках я отметил те спектакли, что спустя десятки лет ещё остались в памяти. И в Москве и в Ленинграде мне довелось жить и на частных квартирах, и в московских гостиницах «Золотой колос», «Россия», «Метрополь», «Москва», а в Ленинграде – в гостиницах «Октябрьская», «Россия», «Советская». Собирал грибы в подмосковном лесу в районе Серпухова, катался на лодочке по Пироговскому водохранилищу, бродил по «Серебряному бору», любовался дворцами и парками в Петергофе, Ораниенбауме, Пушкине, Гатчине, полазил по фортам Кронштадта. Много впечатлений осталось от крымских командировок. Вот лишь беглое перечисление достопримечательностей, которые сохранила память: Воронцовский дворец в Алупке, дома-музеи Айвазовского и Грина в Феодосии, дом-музей Чехова в Ялте, «Ласточкино гнездо» в Мисхоре, панорама «Оборона Севастополя 1854-1855 гг.».

В Москве находилось наше головное предприятие численностью до десяти тысяч человек, имеющее филиалы и базы в Крыму. Это предприятие разрабатывало громадные комплексы для красавцев БПК (больших противолодочных кораблей), в которых наши разработки были небольшим, но ответственным звеном в цепи передачи информации для управления боевыми средствами. Когда были изготовлены все системы первого комплекса, москвичи решили проверить его работоспособность на своём стенде (на территории предприятия было построено специальное помещение без окон с искусственным климатом и освещением). Мы также установили там свою аппаратуру и провели много напряжённых дней, участвуя в доведении комплекса «до ума». В подобного рода командировки, когда надо было работать с аппаратурой, мы ездили бригадой (как правило, три человека: ответственный разработчик, монтажник и сборщик). Моими товарищами в этом плане были отличные мужики, великолепные специалисты. От монтажного участка: Евгений Александрович Романцов, Ахилл Моисеевич Горжалцан, Борис Степанович Скляров, Саша Охохонин, Шамиль Хаимов, Саша Пилипенко, Вася Кузнецов. От сборочного участка чаще всего со мной сотрудничал Лёша Золоторёв.

О командировках есть что вспомнить, так как время, проведённое в них, часто напоминало студенческие годы: примерно та же свобода от домашних и служебных ограничений, сам себе господин. В любой командировке естественно была цель, были проблемы, которые необходимо было решать, но была относительная свобода выбора путей решения и полная свобода выбора, что делать в нерабочее время. Я категорически не мог сидеть в гостинице, меня вечно куда-то носило в поисках новых впечатлений, в гостиницу или на квартиру я приходил только спать и то не всегда. Итак, «зарубки» в памяти по городам.

В Москве работа на стенде длилась около месяца. Вася Кузнецов прибыл раньше меня и ему удалось устроиться в гостинице «Москва». А мне пришлось жить на квартире.

В один из выходных дней решил поехать в «Серебряный бор». Получил колоссальное удовольствие, которое вылилось в четверостишье:

О красотах природы писалось немало,

Что добавить могу к ним, бездарный?

По тропинке лесной как во сне я бреду

И Есенина тихо шепчу благодарный.

Другой раз мы с Василием поехали в Серпухов к нашим бывшим сотрудникам, Козловым. Прежде чем отмечать встречу, поехали по грибы в какой-то лес. Мне показали, какие грибы съедобные, и разбрелись по лесу. Удовольствие получил, «выше крыши». Вернулись домой, пожарили грибы с чем-то ещё (кажется, с картошкой). Было очень вкусно в сопровождении «150 с прицепом».

В одной из командировок отдел, в котором я работал, выезжал на выходные в лес. Взяли меня с собой. Запомнилось, что развлекались так, как это характерно для россиян: пили при свете костра из жестяных кружек, почти не закусывали. Очнулся под утро в стоге сена. Вокруг валялись где в одиночку, где парами мои сотоварищи по пьянке. Не помню, как я очутился в этом стоге. Удовольствие получил ниже среднего.

В Ленинграде командировки были, в основном, на кораблестроительный завод им.Жданова.

Спущенный на воду очередной БПК стоял у стенки. Мы с Борисом Степановичем Скляровым производили монтаж и наладку нашей аппаратуры, подготавливая её к швартовным испытаниям в составе комплекса пуска и управления бортовыми ракетами. Для выполнения этих работ на заводе был открыт заказ, позволяющий нам получать со склада все необходимые материалы. У нас, в общем-то, не было нужды ни в чём, но кто-то подсказал, что на этот заказ можно выписать спирт. Пошёл я в отдел снабжения составил заявку, в которую включил: марлю, бязь, ещё какую-то ерунду, а в конце приписал 20 литров спирта ректификата. В отделе были одни женщины, они стали возражать против такого количества спирта. Тогда я сказал, что всё остальное пусть берут себе, а мне только спирт. Дал задание матросам достать канистру и бутылки. Разлили спирт по бутылкам, оставив литра два хозяину канистры, дали несколько бутылок матросам. Пришёл Эрих Васильевич Дюжев, военпред, ведущий наблюдение за ходом работ и испытаний нашей аппаратуры, дали ему пару бутылок, а что осталось перенесли постепенно в своё жилище (комнату заводского общежития). Недалеко от общежития был открыт один из первых в стране магазин самообслуживания (по нынешнему – «супермаркет»). Мы со Степанычем набрали полную тележку всякой снеди и разных сортов чая(грузинский, китайский, цейлонский и др.). Теперь каждый день у нас был праздник. Заваривали в стеклянной кастрюле чай-ассорти, закутывали её в одеяло. Раскладывали закуску, разливали по стаканам разведённый спирт и пировали. Потом, когда открывали чай, аромат шёл по всему этажу и слышались восторженные возгласы соседей.

Зимой в Ленинграде бывали такие дни, что мне в бакинской экипировке невозможно было высунуть нос на улицу (мороз, повышенная влажность и сильный ветер). В один из таких промозглых дней я на работу не пошёл. Жил я на 12-ом этаже гостиницы «Советская». Сижу смотрю в окно. Идут два алкаша и почему-то один из них несёт бутылку на вытянутой руке. Вдруг он поскользнулся, взмахнул руками и упустил свою драгоценную ношу. Ни разу даже на кладбищах я не видел таких скорбных фигур. Они долго стояли и смотрели на осколки, не в силах поверить в постигшее их горе.

В ту пору было модно «соображать на троих». Заскочил я как-то вечером в магазин, ко мне радостно кинулись двое: «Слышь,очкарик, третьим будешь?». В ответ я рассмеялся и рассказал им услышанный недавно анекдот.

Вот также двое нашли третьим очкарика. Суют ему бутылку, мол, как ты в очках, пей первым. Но очкарик упёрся – из горла пить не хочет. Спросили стакан у продавщицы. Та обругала их и сказала, чтобы не делали из магазина распивочную. Вышли и стали стучать в близлежащие дома, просить стакан, но их везде гонят. Идут они унылые с открытой бутылкой и видят, валяется мужик, вокруг него лужа и рвотина. Один говорит другому: «Видишь – люди уже веселятся, а мы связались с очкариком и до сих пор ни в одном глазу».

Рассказал я, они сочувственно меня выслушали и вынесли вердикт, что, действительно, с очкариком связываться не стоит. И смех, и грех.

(Продолжение смотри дальше в моём журнале)