Роскошь общения

Заканчивая описание гоусанского периода моей жизни, я хочу своим личным опытом подтвердть слова А.Сент-Экзюпери о том, что «единственная настоящая роскошь - это роскошь человеческого общения», дополнив их известным афоризмом: "никто тебе не друг, никто тебе не враг, а каждый тебе учитель".

Как бы интересна не была для меня работа, какую бы радость не доставляли минуты творчества и лицезрения плодов своих трудов в виде аппаратуры, выполняющей заданные функции на кораблях ВМФ СССР, всё это могло бы не состояться или не имело бы той эмоциональной окраски, если бы не мои сотрудники, если бы не люди, с которыми довелось мне пройти этот отрезок моей жизни.

Говорят короля играет свита. Каждый из нас своеобразный «король» и мы есть то, что думают о нас окружающие люди, как они нас «обыгрывают». Глаза окружающих людей являются зеркалом для нас и важнейшим элементом общения.

Я смотрюсь в зеркало глаз моих коллег по работе: Рзы Рзаева, Эмика Гусянова, Рудика Рубцова, Аркадия Тимкова, Володи Марьямчука, Жени Романцова, Саши Охохонина, Бори Склярова, Фимы Хаимова, А.М.Эльбирта, Т.М.Азизова, А.М.Горжалцана, А.П.Шульги, Шамиля Хаимова, Ашура Шамаева, Володи Казакова, Эрика Арутюняна, Равиля Галиаскарова, Юры Скорикова, Саши Пилипенко… и вижу в них симпатию, уважение, поддержку и, может быть, самое главное – это доверие. То же, но усиленное признаками любви я вижу в зеркале глаз моих родителей и школьных друзей. Страшно подумать, как можно жить, если в глазах окружающих отражаются равнодушие, злобность, недоверие. Такое сделало бы мою жизнь невыносимой.

В коротком очерке не представляется возможным слишком подробное изложение всего того, какие минуты радости и печали пришлось мне пережить с тем или иным человеком, но хотя бы понемногу постараюсь сказать о некоторых.

О Рзе Гамбаровиче я уже говорил. Это был первый человек, с которым я познакомился в Гоусанах. Далее моё внимание привлекли две очень яркие личности. Это Григорий Суренович Шакарян и Эммануил Борисович Гусянов.

Шакарян уже тогда был начальником лаборатории и любоваться им как «молодой специалист» я мог лишь издалека. Мне нравился его бешенный темперамент, весёлый и нагловатый напор, с которым он подходил к решению любых вопросов от самых мелких до важных. Схлестнуться в конфликте с таким человеком было большим удовольствием. И однажды такое случилось. Я уже был руководителем группы. Группа была дружная и мы решили сфотографироваться на память. Фотографию повесили на стене нашей рабочей комнаты. Григорий Суренович, оставшись на время за начальника отдела («факир на час»), решил сделать обход «своих владений» в сопровождении «свиты». В каждой комнате отдела он находил какие-то недостатки и давал указания на немедленное их устранение. В моей комнате он не нашёл, к чему придраться, но вдруг увидел наше коллективное фото и потребовал убрать его: «свои фотографии можете развешивать у себя дома, не позволю превращать в будуар рабочие помещения отдела». Я ответил, что ничего страшного для работы в этой фотографии не вижу и убрать её отказываюсь. Его глаза вспыхнули таким гневом как-будто решался вопрос – быть или не быть институту. Возмущённый он со свитой покинул комнату и пошёл к Эльбирту, высказать недовольство моим поведением. Александр Михайлович вызвал меня к себе и произнёс афористичную фразу, которую я запомнил на всю оставшуюся жизнь: « Не может руководить тот, кто не может подчиняться!» Фотографию я так и не убрал и получил удовольствие, что выдержал напор этого замечательного своей амбициозностью человека.

С Эмиком Гусяновым сближались мы постепенно. Когда я пришёл в институт, он уже был «старожилом», да и по возрасту он был старше меня аж на три года. На него невозможно было не обратить внимания: высокий, красивый, с военной выправкой (он был выпускником зыхского ВВМУ), общительный и коммуникабельный как все бакинцы

Эмик

От доброжелательного мимолётного общения на работе к более близким уже и на бытовом уровне наши отношения перешли, мне кажется, после следующего эпизода. Почему-то так сложилось, что я почти никогда не отмечал день своего рождения (мне казалось нескромным навязывать людям праздник в честь такого «эпохального события»), поэтому часто я даже забывал об этом дне и этот день ничем не отличался от других. Так же было и в тот день. Мы занимались какими-то домашними делами, когда раздался стук в дверь. Открываю. Группа сотрудников во главе с Эмиком пришли поздравить меня с бутылкой вина и закуской. Меня очень тронуло их внимание к моей персоне. Циля быстренько накрыла стол из того, что было в холодильнике… С тех пор мы стали чаще отмечать разные праздники в одной компании, вместе ездили в Набрань, вместе совершали турпоходы по Азербайджану, вместе занимались партийной работой. Эмик щедро проявлял свою симпатию и поддержку по отношению ко мне и это очень помогало, делало меня более уверенным в себе. В ту пору, шестидесятые годы, ещё не было на слуху широкой публики слово «бард», но теперь-то понятно, что Эмик был, может быть, одним из первых бардов нашего города. Не могу не показать слова хотя бы одной из ранних его песен.

Пацаны

Всё помним мы о юности:

Девчонку темноглазую

И нежные черты её лица,

И первые свидания,

И первые признания,

И наши похожденья без конца.

Припев:

Бондарная,Чадровая,

Кубинка и Торговая,

Бульвар Приморский,

Крепость,Бузовны,

Бакинские базары

И песни под гитары

Мы вечно будем помнить,пацаны.

*

С занятий убегали мы,

По два-три дня шаталили,

Уроки мы учили по ночам,

В БОНО на танцы бальные,

Ходили мы нахальные

И фраера завидовали нам.

Припев.

*

В яхт-клубе пропадали мы,

Девчонок в море брали мы

И полбуханки чёрной на двоих.

Мы хвастали победами,

Хоть горестей изведали

И долго будем помнить мы о них.

Припев.

*

Мы стали все солидными,

А кое-кто и «видными»,

А кое-кто и гордостью страны,

Но под солидной внешностью

Остались мы по-прежнему,

Бакинские лихие пацаны.

Припев.

(Продолжение смотри дальше в моём журнале)

1956

Эммануил Борисович Гусянов выпускник ВВМУ