МенТВ и ВС представляет - Неоконченный спор

Прошу вас сосайтовцы в студию и будте хорошими. Не вафлите автора по напрасну. Неоконченный спор. На даче завтракают поздно, но по всем правилам. Завтрак тут любят серьезный: с разносолами, с закусочками, с горячим, как же иначе. Графинчик уже в центре стола, а Варвара Дмитриевна, управляющая хозяйством, строго наблюдает , чтоб на скатерти ни пятнышка, чтоб тарелки – из одного сервиза, чтоб ничего не упустили. Саша качается в гамаке с книжкой, помахивая босой ногой и краем глаза наблюдая за приготовлениями на террасе. В небе облачко, но день теплый, хоть и лето только начинается, значит, можно будет уговорить дядю идти купаться на пруд. Если, конечно, не вернется к себе в кабинет после завтрака. Дядя Алеша – знаменитый писатель, с ним интересно. Говорит – заслушаешься, и рассказы у него никогда не кончаются. И кого он только в жизни не встречал. А как здорово просто сидеть с ним рядом в открытом ЗИЛе, когда люди узнают его, а он в ответ приподымает шляпу! А бывают и совсем замечательные минуты – как давеча, в кукольном театре, когда после спектакля все хлопали дяде, а он стоял в ложе и кланялся, прикладывая руку к груди. Однокласнники Саше завидовали. Ну вот, все вроде готово, и дядя Алеша уже садится за стол. Саша выскакивает из гамака и вприпрыжку бежит к дому. - Э, нет, Александра, книгу извольте оставить, - рокочет дядя, заправляя за ворот уголок крахмальной салфетки. – Или завтракать, или читать. Саша отвешивает шутливый поклон, оставляет раскрытую книгу на перилах и усаживается напротив дяди, с шутовской важностью так же заправляя салфетку за вырез сарафана. - Что читаем, пионерия? - Конан Дойля. - Интересно?, - спрашивает дядя, наливая рюмочку. – А ведь я был с ним знаком в Лондоне... У Саши приоткрывается рот. Скажи дядя Алеша, что был знаком с летописцем Нестором, – поверит. - Он увлекался тогда оккультизмом, - продолжает дядя, - и далеко зашел. Эксперименты ставил удивительнейшие. Я даже не во всем ему верил... Обещал явиться мне после смерти. - Ааа? – говорит она с набитым ртом и таращит глаза. Дядя многозначительно молчит. Саша ждет, замерев. – Надул, каналья, не по-джентельменски! – вдруг громовым голосом говорит он. Саша успевает глотнуть, и оба хохочут. - А ты и поверил? – смеется Саша и тянется вилкой за соленым огурчиком. И тут же ее смех переходит в визг, - на тарелку падает огромная летучая мышь. - А вот и он, легок на помине...- говорит дядя Алеша. Он еще смеется, но вдруг бледнеет. К Сашиному визгу присоединяется заливистый лай, и он, привстав, видит, как в ворота дачи медленно въезжает закрытый черный автомобиль. Телеграмма. "Донесение начальнику особого отдела ГПУ тов. Галкину Совершенно секретно. Вчера, 12 мая в районе в зоне лагеря # 12-3211 Норильлага рядовые Сергеев и Никитский, совершая обход, заметили на дне оврага за оградой присыпанную снегом небольшую дверь. Дверь была приоткрыта и от нее по снегу шли следы в соседний лес. По поднятой красноармейцами тревоге, группа бойцов со сторожевыми собаками была послана в погоню. Обувь преследуемых озадачивала - в снегу были легко различимы следы трех человек и собаки, причем одна пара следов была оставлена женскими туфлями на высоких каблуках, а две другие - остроносыми башмаками. К семи утра погоня наткнулась на костровище на окраине деревни вольнонаемных Угрово Норильской области. Вокруг костра валялись разноцветные лохмотья одежды. Там же лежал в луже крови большой черный пудель с торчащей в боку финкой. Несколько собак бросились в кусты и вскоре приволокли две растерзанные обнаженные куклы почти в человеческий рост. Одна из кукол выглядела как миловидная девочка с голубыми волосами, вторая имела вид худощавого черноволосого подростка. Вдруг одна из собак бросилась с яростным к дереву на краю поляны. Красноармейцы подбежали к дереву, и им представилось еще более странное зрелище. На одной из веток, скрючившись, сидело существо с лицом и руками, как будто сделанными из дерева, и смотрело вниз на красноармейцев глазами-бусинами. Деревянная кукла ползла по ветке. На приказ спускаться она отрицательно покачала головой и полезла вверх по дереву. Был дан приказ стрелять. Было видно, что пули превратили тело куклы в решето, но не причинили ей видимого вреда. С помощью связки гранат дерево удалось повалить, охрана набросилась на куклу, которая, впрочем, не оказала серьезного сопротивления. Одета кукла была в остроносые туфли, камзольчик, шаровары и полосатую остроконечную шапку. Пойманное существо было немедленно доставлено в местное отделение ОГПУ для допроса... (Пометки на полях телеграммы: "Наверх, срочно. Дело особой важности.") Протокол Результаты опроса гр-на Буратино в Норильском отделении ОГПУ. ПОдследственный не владеет русским языком. Допрос велся с помощью заключенного, владеющего итальянским. Имя: Буратино. Отчество и фамилию подследственный назвать затруднился. Место рождения: Тарабарское королевство. Цель засылки в Советский Союз: подследственный утвержает, что в доме, где он был вырезан из полена, находилась потайная дверь и подземный ход. Подследственный с группой товарищей (две куклы и собака, найденные растерзанными у деревни Угрово), скрываясь от преследования полиции в своей стране, уходили по этому подземному ходу, пока не наткнулись на дверь. Это и была дверь, обнаруженная красноармейцами Сергеевым и Никитским. Решив исследовать местность, Буратино и его спутники отправились в лес. Спустя некоторое время они увидели свет костра, вокруг которого сидела группа людей, и подошли к ним. Почти сразу пудель получил удар ножом в бок, люди схватили его спутников и стали срывать с них одежду. Буратино попробовал за них заступиться, его пытались схватить, но он увернулся, убежал в лес и залез на дерево...” (Надпись на полях телеграммы "Экстраординарно. Будет доложено лично товарищу Сталину.

Немедленно доставить живую куклу в Москву на медицинское обследование.") Результаты медицинского обследования подследственного Буратино. Температура тела - комнатная. Пульс - не прощупывается. Изготовлен из грубо отесаного осинового полена. Рефлексы-нормальные. Пищеварительная система отсутствует. К холоду и боли бесчувственен. Не испытывает нужды ни в еде, ни в питье. Голос странный, по-видимому звуки создаются находящимся внутри несложным аппаратом вроде губной гармоники- но речь членораздельная. Ренгеновский снимок не дал однозначных результатов. Все участники консилиума сходятся в том, что мы имеем дело со сложным современным механизмом, изготовленным в одной из буржуазных стран, по всей видимости для проведения подрывной и разведывательной работы. Характер импульсивный, постоянно отвлекается. Ленив и труднообучаем. Физическая сила невелика. Вероятность того, что подследственный и ему подобные аппараты аналогичного типа может найти применение в народном хозяйстве, чрезвычайно низка...Любопытен и болтлив, и поэтому может быть использован в разведывательных и диверсионных целях. Резолюция красным карандашом "Лаврентий,курируй лично. Сталин.

Пометка Берии: "Коба, что делать с Толстым?"

Сталин: "Арестовать и допросить, но не переусердствовать". Из дневника Папы Карло "…Когда Буратино и его друзья скрылись за дверью за нарисованным очагом, я бросился за ними, но споткнулся о ступеньку и подвернул ногу. Я еще не успел подняться с пола, когда дверь отворилась, в комнату ворвались полицейские ищейки, подняли меня под мышки и усадили на кровать. За ищейками вошли Карабас-Барабас и Дуремар. Барабас уселся на табурет возле стола, Дуремар присел на полено, валяющееся на полу. Они долго смотрели на меня, ничего не говоря и угрюмо качая головами. Я корчился на кровати от боли. Когда боль немного утихла, я сел. "Вот видите, любезнейший сосед, - печально начал Карабас, - я всегда говорил Вам, что Ваши опыты с оживлением без соответствующей лицензии принесут Вам только проблемы..." Я молчал. "Сколько големов Вы создали уважаемый, кроме этого деревянного чудовища? " - спросил Дуремар резко. "Буратино один", - ответил я, - "Видите ли, я был очень одинок..." "Но ведь Вы могли обратиться в одно из бюро" - воскликнул Дуремар. " За умеренную плату Вам бы выдали проверенного и безопасного голема...". Я опустил голову. " У меня не было денег...големы так дороги..." Карабас жестко оборвал меня: "У вас были бы деньги, если бы вы не предавались неумеренному пьянству. " Мне нечего было возразить, и снова воцарилось молчание. Наконец Карабас встал. Вслед за ним поднялся и Дуремар. «Мой друг, если Вы обещате мне впредь никогда не заниматься кустарными оживлениями, - произнес Карабас, - я не буду сообщать об этом инциденте в Превентивный Комитет. Будем надеятся, что Ваше злосчастное создание исчезло навсегда, и мы никогда не услышим о нем больше. Я дам Вам немного денег, кухонной утвари и ношеной, но чистой одежды. Хотя...какое то чувство говорит мне, что эта история благополучно не кончится". Карабас еще раз грустно вздохнул, и наклонив голову, вышел на улицу в сопровождении своих спутников. " "...Они появились из той злосчастной двери вечером. Я сидел за столом и ужинал при свете свечи. Их было трое: низенький и рябой с трубкой в руке, высокий с холодно блестевшими стеклышками очков и худенький, который был у них переводчиком. Рябой с трубкой был у них главным, это сразу было видно по тому подобострастию, с которым остальные к нему относились. Он сел рядом со мной за стол, запыхтел трубкой, глядя на меня немигающими желтыми глазами, и что то проговорил. Когда я услышал, что Буратино жив и здоров, я подскочил от радости. Мой мальчик, мой бедный деревянный мальчик, я так беспокоился о нем! У меня на полке стояло несколько бутылок прекрасного домашнего кьянти, я откупорил иx, налил моим посетителям, и они с удовольствием выпили, закусив горстью черных маслин. "Приятель Карло, а не сможете ли вы изготовить еще деревянных кукол такого типа? Где то около десяти тысяч." - спросил рябой. Я низко склонил голову. "Превентивный Комитет никогда не позволит мне заниматься оживлением, да еще в таком количестве. Да и деревьев в волшебном лесу на границе со страной дураков хватит кукол на двести , не более" " Двести достаточно. Мы заплатим, " - и он выложил на стол кожаный кошелек с таким количеством золотых монет, каких не приходилось в жизни видеть, вероятно, не только мне, но и самым состоятельным подданным королевства. Соблазн был велик. Я опять покачал головой, раздумывая над ответом. Сказать по правде, я просто боялся. Так я и сказал им. " Зачем деньги бедному человеку и пьянице, они снова утекут, как вода сквозь пальцы? Зачем мне ненависть сограждан и изгнание в неведомые края? Я сделал себе Буратино, сыночка, и за одно только это меня уже преследуют". Рябой нахмурился и сказал что-то высокому, тот возразил. Я не понимал ни слова в их гортанном языке, и следил только за их тоном и жестами. Гости мои, однако, перестали спорить и все подливали себе вина, и вскоре затянули одну из песен их страны, протяжную, печальную и торжественную одновременно...От выпитого вина меня стало клонить ко сну, я задремал...” “…Наутро, очнувшись на своей кровати, я увидел в комнате множество людей, одетых в теплые шинели из зеленого сукна, лихорадочно устанавливающих какие-то машины, говорящих что-то в черные трубки и тянущих провода, концы которых уходили в дверь, найденную Буратино. На меня внимания никто не обращал, и я улизнул. Первым делом я помчался к Карабасу. Он внимательно выслушал мой сбивчивый рассказ. “Пришла беда- открывай ворота, сосед…” – наконец проговорил он, вздыхая. – “Нападения не миновать, но, возможно, еще не поздно все поправить. Сделайте мне одолжение – сбегайте к тем членам Превентивного комитета, которые живут неподалеку и попросите собраться через полчаса у домика столяра Джузеппе, что напротив Вашего…” Я опрометью бросился исполнять поручение. Через полчаса у домика моего соседа собралось множество самых почтенных горожан города; вид у всех был мрачный и торжественный. Карабас вкратце обрисовал ситуацию и дал необходимые указания; все выстроились в ряд снаружи у стены. Воцарилось тягостное молчание. Судя по суматохе внутри моей лачуги, ждать оставалось недолго. “ “…Вскоре из моего окошка завился голубой дымок и засветились немигающие xищные желтые глаза, Из двери один за одним стали выскакивать солдаты в шинелях и железных касках; добежав до ограды, они, один за другим, вспыхивали голубым огнем и превращались в летучих мышей. Трудно сказать, как долго это продолжалось, наверное около часа. Видно было, как тяжело приходилось членам комитета,простершим руки в направлении моей хижины - по смертельной бледности их лиц, по вздувшимся жилам на шее Карабаса…все это из-за меня – стучала в голове неотвязная мысль…Стаи летучих мышей взмывали в небеса и изчезали в багровом закатном небе. Наконец в моей лачуге наступила тишина. Человек с трубкой негромко выругался на своем языке, отдал отрывистую команду кому-то внутри, и желтые глаза погасли. Среди наших прошелестел вздох облегчения. Мы победили...люди бросились пожимать друг другу руки, но Карабас вдруг покачнулся, схватился за сердце и мягко осел на пол. Несколько человек склонились над ним. Мне стало стыдно, и я, никем не замечаемый вышел из домика…” *********** Толстой дернулся, почувствовав прикосновение к плечу. - А вы-то как сюда сподобились, Алексей Николаевич? - участливо спросил сокамерник. Он понял, что задремал и проспал весь рассказ соседа. - Недоразумение, - повел он плечом. - Все должно выясниться. В голове у него гудело, в висках стучало. Он не ел со вчерашнего утра, когда они, бесы, даже позавтракать не дали, увезли прямо с дачи, при оторопевшей от страха обслуге, на глазах остолбеневшей Сашки, которая даже про нетопыря забыла, когда увидела, как дядю из-за стола ведут к машине. А потом был дикий, абсурдный допрос, когда он сначала орал на следователя, как барин на денщика, а потом ему быстро показали, кто тут барин, и он только головой вертел, пытаясь понять, откуда вся эта чушь и этот бред, да мы же взрослые люди, в конце концов... А потом была очная ставка с изуродованной деревянной куклой, и он даже пытался рассмеяться, а вот дальше уже Алексей Николаевич ничего не помнил, потому что когда кукла заговорила по-итальянски скрипучим механическим голосом, писатель потерял сознание…И он уже не видел, как куклу сунули в мешок и бросили в угол, и как завертел телефон следователь, и уж конечно не знал, какая беготня началась наверху, и как следователь стоял навытяжку с орущей трубкой в руке, недоумевая: писатель? подумаешь, писателей мы, что ли, не видели... Ему плеснули в лицо воды, и он очнулся, и даже своими ногами, поддерживаемый конвойным, добрел до камеры, но ничего это он не помнил. И сейчас вспоминал только вчерашнее светлое утро, нетопыря на тарелке и сашкин дикий визг. Сволочь Конан Дойль, скрипел он зубами, выбрал времечко, мать его, для своих шуточек в стране победившего пролетариата... Мир, мир, смятенный дух!.. Черт с тобой, уговорил, верю… вывернусь – помолюсь за упокой души… - Толстой А Нэ, на выход, - крикнули в окошко. Он шагнул за дверь, где его уже поджидал конвойный. - Слышь, браток, - сказал ему Толстой неожиданно высоким голосом, но конвойный глянул так тускло и темно, что писатель понял - говорить не стоит. В кабинете стоял полумрак, тяжелые шторы на окнах были задернуты. За столом сидел другой, не давешний следователь. Он жестом указал на стул, и тут раздался тихий голос человека, сидевшего в углу, которого Толстой поначалу не заметил. - Произошло легкое недоразумение, Алексей Николаевич, - сказал Сталин. - Виновники будут наказаны по всей строгости закона, а Вы... возвращайтесь домой. Продолжайте писать книги, но будьте осторожны... Он помолчал. - Вы писатель, мастер художественного слова, инженер человеческих душ, - заговорил он снова. - Нам ли, большевикам, не знать, что страстное, талатливое слово создает миры... Только не забывайте, что те миры, которые Вы создаете, должны служить делу построения социализма. А народу нужны не глупые деревянные куклы, а стальные богатыри...Ваш личный шофер вызван и ждет вас у входа. - Спасибо, товарищ Сталин, - неожиданно для себя сказал Толстой, хотя хотел сказать что-то другое, - я буду стараться... И на ватных ногах пошел к выходу. Записка в секретариат. "Коба, как поступить с деревянной куклой? Лаврентий"

Красным карандашом: "В печку. Мы материалисты и не можем позволить кривотолков. Следователям скажи, чтобы забыли случившееся как страшный сон и держали язык за зубами." ...У машины под моросящим дождиком возился Петрович. -Домой, ваше сиятельство? - спросил он, - на дачу? - К Фролу и Лавру сначала... Свечку надо поставить за упокой души. - Кого?- поинтересовался шофер, выруливая за ворота. - Конан-Дойля, будь он неладен – устало ответил Толстой, и, не обращая внимания на вытянувшееся в удивлении лицо Петровича, откинулся на спинку в сиденья и блаженно закрыл глаза, вслушиваясь в монотонное жужжание автомобильного мотора. Author - Zoolander