К дню рождения Кара Караева

Азад ШАРИФ «Люди моей жизни»

Эпоха Караева

Кара Караев Вот уже два десятилетия как мы живем без величайшего композитора XX века Кара Караева. И все эти годы для меня остается неразгаданной загадка, почему Кара Абульфазович переехал в Москву, оставив Баку, который так сильно любил. И каждый раз, вспоминая его, задаю себе этот, почти гамлетовский, вопрос и не могу на него ответить. Разве ему не было тепло и уютно на его апшеронской даче? Разве он не любил пиршагинский «шаны» и инжир? А в Москве, куда он переехал, полгода холодина и сырость, да и друзей не так много, разве что почитателей и ценителей таланта предостаточно...
После переезда Кара Абульфазовича Караева в Москву я в каждый свой приезд в российскую столицу (а летать туда приходилось часто по служебным делам) созванивался с ним и мы встречались в Союзе композиторов. Однажды - это было мае 1978 года - я позвонил Караеву, чтобы повидаться и он неожиданно назначил мне встречу у входа в театр московской оперетты.
«Я покажу вам свою новую работу, - с радостью в голосе сказал он,– вы будете первым азербайджанцем, который ее услышит». Откровенно говоря, вначале я воспринял это за шутку: где Караев со своей серьезной симфонической, оперной и балетной классикой, а где - оперетта, на просмотр которой он меня пригласил и провел через служебный вход. Пройти через главный было невозможно из-за большого числа желающих. Это был веселый мюзикл под названием «Неистовый гасконец» по пьесе Эдмона Ростона «Сирано де Бержерак». Пьеса перешагнула национальные рамки и стала по праву мировым драматическим произведением. Своим мюзиклом Кара Караев как бы стер грань между легкой и серьезной музыкой, доказав, что и легкая музыка, созданная мастером, может быть высококлассной.
И тысячу раз прав Фархад Бадалбейли, который сказал, что «мост между Востоком и Западом, в возможность создания которого не верил Киплинг, был создан и продолжает укрепляться творчеством таких мастеров, как Кара Караев. Его «Дон Кихот» промчался по этому мосту на своем Россинанте, вызвав изумление испанцев и португальцев, которых мне посчастливилось познакомить с этим гениальным произведением. Его образное полемическое дарование, помноженное на богатую эрудицию, синтезирующую восточную и западную культуру, подлинный демократизм никого не оставляли равнодушными.
Видимо, все это первым заметил великий Узеир Гаджибеков. Прослушав кантату Кара Караева на слова Расула Рза «Песнь сердца», он, как рассказывают очевидцы, по привычке приглаживая усы, в присущей ему манере медленно сказал: «Этот юноша далеко пойдет». Тогда композитору было всего 20 лет, а ровно через 8 лет, будучи студентом московской консерватории, он станет лауреатом Сталинской премии вместе с Дж. Гаджиевым за оперу «Вэтэн».
В 30 лет он удостоится той же самой престижной в те времена премии во второй раз за самое прекрасное для меня произведение - симфоническую поэму «Лейли и Меджнун».
…Привязанность к музыке Кара Абульфазович унаследовал от своих родителей. Отец его - очень известный в Азербайджане еще с дореволюционных лет детский врач Абульфаз Караев прекрасно знал азербайджанскую народную музыку, любил напевать классические мугамы. С ним были хорошо знакомы дети моего поколения, которых он лечил и которые жили за нынешним зданием драматического театра. Это был добрый и мудрый человек, из тех бакинских врачей, которые, посещая больных детей из бедных семей, оставляли под рецептом деньги для покупки лекарств. Мать композитора - Сона ханум - была одной из первых и блестящих выпускниц музыкального училища бакинского филиала Русского музыкального общества. Конечно, отец видел в сыне врача, этого мнения он придерживался многие годы. И только в 1952 году, когда город был обклеен красочными аршинными афишами о балете «Семь красавец», а это было накануне его смерти, он сказал супруге: «Оставим его в покое. Он, кажется, нашел себя…». Тогда Караеву было уже 33 года.
А началось все с того, что
группу самых талантливых студентов бакинской консерватории направили на учебу в московскую консерваторию им. П.Чайковского, где Кара Караев попал в класс Д.Шостаковича. Вспоминая свою школу у этого великого русского композитора, Кара Караев писал: «Дмитрий Дмитриевич терпеть не мог дилентализма, недоработанных «эскизов» и «набросков», не переносил творческой безответственности. В его классе царила атмосфера высокопрофессионального подхода к делу». Вот эту высокую требовательность Кара Абульфазович перенес в свой класс, на своих учеников. С благодарностью вспоминает свою учебу у Учителя композитор Хайям Мирзазаде: «Проводимые Кара Абульфазовичем занятия, как правило, превращались в оживленную дискуссию по многим проблемам современной музыки и музыкального мышления, технологии, языка и стиля». Кстати, у Кара Караева, как говорят, не было любимых или нелюбимых учеников, потому что малоспособных учеников он в свой класс не принимал. Существует статистика: за десятилетия своей преподавательской деятельности Кара Караев подготовил более 70 композиторов, в числе которых был и его сын Фарадж, автор известных одноактных балетов «Тени Кобыстана» и «Калейдоскоп». Он был, по словам известного азербайджанского композитора Арифа Меликова, автора балета «Легенда о любви», строг к своим ученикам. Высокий композиторский дар в Караеве сочетался с высоким даром педагога. Будучи человеком высокой культуры и энциклопедических знаний, он щедро одаривал знаниями своих учеников.
После кончины Узеира Гаджибекова ректорское кресло консерватории по праву занял Кара Караев, а чуть позже он был избран руководителем Союза композиторов.
Много лет назад я летел в
командировку в Будапешт. В самолете моим соседом оказался знаменитый скрипач Леонид Коган. мы разговорились. Узнав, что я журналист, он неохотно поддерживал беседу, но потом, уточнив, что я бакинец, оживился. Я же, в знак подтверждения своего происхождения и еще вдобавок за его блестящее исполнение караевского скрипичного концерта, который по зубам только виртуозам, достал коньяк «Ширван», с которым мой собеседник оказался давно знаком.
-Это правда, - спросил я его после третьей рюмки, - что, кроме вас, никто не рискует исполнять этот концерт? – хотя я прекрасно знал, что его уже успешно исполняет другой, не менее талантливый, музыкант с мировым именем Гвидон Кремер. Но мой собеседник не поддался на журналистскую уловку. Он помолчал, а затем, глядя в иллюминатор, где уже сверкал голубой Дунай, спросил:
-А вы сами слушали концерт?
-К сожалению, только в записи, - признался я. - Так вот, – продолжал Л.Коган, - этот концерт Кара Караев посвятил мне. Однажды мы с ним долго говорили о скрипичных концертах и меня поразило его знание скрипичной техники. И тогда я спросил: «Почему вы сами не напишете концерт для скрипки? Вот так родилось это произведение. Кстати, я завтра исполню его на концерте. Приходите».
Позже он напишет в своих воспоминаниях: «Оригинальность, выпуклость мелодического рисунка, виртуозный блеск техники делает этот концерт замечательным произведением».
Первое исполнение состоялось в апреле 1968 года в Москве. Это был своеобразный подарок Караева музыкальной общественности в связи с его пятидесятилетием. Он был блестяще исполнен Леонидом Коганом и Государственным симфоническим оркестром.
Кара Караев утверждал, что композиторская школа Азербайджана в течение десятилетий прошла путь, который в иных условиях преодолевается столетиями. Сам же Кара Караев за свои неполные 65 лет жизни создал столько произведений, что их хватило бы, по утверждению специалистов, на несколько долгожительных художнических жизней. Один бы их перечень занял несколько книжных страниц. Мое поколение особенно признательно за те шедевры, которыми одарил человечество великий композитор. Разве можно без волнения слушать Третью симфонию, особенно ее третью часть, прекрасные страницы из симфонических гравюр «Дон Кихота», музыку к балетам «Семь красавиц», «Тропою грома», не говоря уже о лирических образах симфонической поэмы «Лейли и Меджнун»? А великолепные караевские романсы на стихи А.С.Пушкина?
Глубокий след оставил композитор и в кинематографе, написав музыку к 20 художественным и документальным фильмам. Известный кинодокументалист Роман Кармен рассказывал, что Караеву предложили написать музыку к его фильму «Повесть о нефтяниках Каспия».
«Приехав на Нефтяные камни, походив по морским эстакадам, он задумчиво прослушал рокот седых каспийских волн, гул буровых установок и, остановившись, заявил мне: «Музыку я буду писать именно здесь, на Нефтяных камнях». Вот и пришлось тащить на морской промысел пианино, оно не влезало на судно, пришлось поднимать на канатах, и тут, как назло, поднялся шторм. Но едва Кара Караев сел за пианино, свершилось чудо: начала рождаться мелодия будущего фильма, который обошел все экраны мира», -вспоминал Роман Кармен.
Надолго запомнились мне
февральские дни 1978 года, когда республика отмечала 60-летие Кара Абульфазовича и присвоение ему звания Героя Социалистического Труда, которое ему от имени советского правительства вручал руководитель республики Гейдар Алиев. Но, к сожалению, Кара Абульфазович себя плохо чувствовал, а утром надо было лететь на юбилейные торжества в Москву, которые состоялись в Большом зале консерватории. На всякий случай решили взять с собой в самолет врача. При посадке К.Караеву стало плохо, мы срочно по рации вызвали в аэропорт реанимационную машину. Прямо из Домодедово его увезли в Кремлевскую больницу. Свой юбилей Кара Абульфазович встретил на больничной койке.
В тот день в Москве с утра валил снег и организаторы вечера боялись, что зрителей будет мало. Вместе с сотрудниками азербайджанского представительства мы обзвонили все наши московские студенческие коллективы, обещая бесплатно посадить в зале. Но случилось обратное: задолго до начала концерта зал оказался полон. Да и кто из московского бомонда откажет себе в удовольствии еще раз насладиться прекрасной караевской музыкой? А студентов, которые пришли, надев новые галстуки, отвлекая внимание строгих билетерш, рассадили на галерке. Конечно, был великолепный концерт из произведений композитора, в том числе и отрывки из прославленной Третьей симфонии, симфонические гравюры «Дон Кихота», «Лейли и Меджнун», скрипичный концерт в блестящем исполнении Леонида Когана.
И еще об одном эпизоде
следует рассказать. Еще с 1944 года в Закавказье сложилась добрая традиция проводить музыкальные фестивали «Закавказская весна» поочередно в каждой из столиц республик с участием московских гостей. Это были замечательные музыкальные праздники. В один из 80-х годов наступила очередь проведения праздника в Тбилиси. Руководство Грузии высказало пожелание, чтобы в празднике приняли участие К.Караев, Ф.Амиров, Р.Бейбутов и Ниязи. Но именно в этот период их личные взаимоотношения по причинам разного творческого подхода к проблемам современной музыки, но еще в большой степени усилиями непорядочных, а главное бездарных людей, осложнились, и они мало общались. Конечно, вероятность их совместной поездки в Тбилиси была под большим вопросом.
Пришлось обращаться к руководителю республики Г.Алиеву, зная его уважительное отношение к каждому из них. Он с готовностью отнесся к этой просьбе и встреча состоялась в дружеской, неофициальной обстановке за чашкой чая. Причем не столько из-за поездки, а главным образом, чтобы выяснить причины их расхождений. Кроме их троих и меня, в кабинете Г.Алиева никого не было. Терпеливо, мягко, тонко огибая острые углы, демонстрируя личную симпатию к каждому из них, не задевая самолюбия,
Г. Алиев напомнил им, что все они своими произведениями уже вошли в сокровищницу мировой культуры, поэтому каждый из них дорог азербайджанскому народу.
Затем Кара Караев от имени всех собравшихся сказал: «Мы отняли у вас много времени, но хорошо, что такая встреча состоялась. Мы просто нуждались в ней». А за очками впервые за это время блеснул знакомый добрый караевский взгляд.
Расходились по домам вместе, потом, долго о чем-то оживленно жестикулируя, говорили на углу филармонии. Глядя на них из окна своего служебного кабинета, я думал о том, что Всевышний совершил великую милость моему народу, одарив такими музыкальными гигантами, которых в это время не было ни в одной республике.
Последней задумкой Кара Караева было написать балет «Дон Жуан» в содружестве с Григоровичем. Но, к сожалению, не успел, помешала смерть, наступившая 13 мая 1982 года в Москве.
И все-таки, почему Кара Караев уехал из Баку, который он, по словам близких ему людей, очень любил и представлял Баку как огромную многоголосую симфонию. Вот как пишет он об этом нежно и проникновенно: «По-моему, Баку - самый прекрасный город в мире. Каждое утро, просыпаясь под ясным солнцем или в серовато-жемчужной дымке тумана и дождя, он весь поет. Он сам просится в искусство. О нем радостно писать, будь это музыка, стихи или картина».