Мешади Азизбеков - детство комиссара

Предупреждение: Текст не содержит подтвержденных исторических фактов. Текст не следует использовать в качестве справочного материала или источника информации об исторических личностях. Текст предназначен для людей с чувством юмора.

Мешади Азизбеков родился в 1876 году, в семье рабочего-каменщика Азизбека. Мешади был пятым ребёнком - после четырёх девочек, Джамиля ханум, наконец, родила Азизбеку наследника.
Азизбек Азизбеков работал на чемберекендском кладбище, где он с утра до ночи тесал гранитные и мраморные надгробия. Мрачная кладбищенская обстановка наводила на него тоску, но стоило ему вспомнить свою хибарку на Верхней Нагорной, сварливую Джамилю ханум, и постоянно недовольных отцом девочек, как мастер грустно вздыхал, и работал до поздна, пока озаряющее Бакинскую бухту вечернее солнце, не сливалось с далёким островом Наргин. Поглядев с тоской на мигание наргинского маяка, Азизбек нехотя плёлся домой, где его ждал незатейливый ужин, чай, и вечно всем недовольная ворчливая супруга.
Рождение сына Мешади, было настоящим праздником для Азизбека. Он мечтал о наследнике, которому мог бы передать своё мастерство, и надеялся, что сын станет ему самым близким человеком.
Когда мальчик подрос, Азизбек понял, что династия камнетёсов, скорее всего, оборвётся. Мешади совершенно не привлекало ремесло отца, его интересовало всё на свете, а знания полуграмотного отца не удовлетворяли мальчика. Буквам маленького Мешади научил кладбищенский мулла, которому, однако, любознательный мальчишка пролетарского происхождения быстро надоел. Мальчику нравилось бегать по кладбищу, читать надписи на надгробиях, и, если повезёт, прочесть по слогам отцу выброшенную кем-то вчерашнюю газету.
С сёстрами Мешади не дружил, матери боялся, и домой приходил вместе с отцом, чтобы поесть, лечь спать и с раннего утра снова вернуться на ставшее ему родным кладбище.
Неизвестно, как бы сложилась судьба мальчика, если бы в один летний день, забравшись с газетой на дерево, Мешади не заснул и не упал, вывихнув ногу. Азизбек донёс плачущего мальчика домой и, не зная, что делать, позвал единственного друга Гасана, работавшего истопником в больнице Мусы Нагиева. По совету Гасана, Азизбек побежал на Чадровую, к доктору Цеткину, который никогда не брал денег с бедных.
Лев Абрамович Цеткин был известным в Баку ортопедом. Как и каменщик Азизбек, доктор Цеткин работал с утра до ночи. Утром и днём он пропадал в больнице Мусы Нагиева, а вечером и по выходным принимал всех, кто нуждался в его помощи.
Прервав ужин, доктор поспешил к больному мальчику, выправил ногу, дал новокаину, и собрался уходить, когда Мешади подозвал доктора и спросил, какая книжка у него в руках. Лев Абрамович ни дома, ни на работе не расставался с томиком Конан Дойля, и использовал каждую минуту, чтобы насладиться рассказами своего коллеги, Доктора Ватсона. Мешади не умел читать по-русски и попросил доктора научить его русским буквам.
Просьба мальчика растрогала доктора Цеткина, и тот пригласил мальчика к себе в гости. Назавтра, несмотря на болящую ногу, Мешади отправился на Чадровую, где в двух маленьких комнатушках ютились доктор Цеткин, его супруга Рахиль Лазаревна и две дочки, Клара и Роза.
Мешади смутился при виде голубоглазой Клары, и постеснялся зайти в дом, пока Клара не позвала отца. Узнав вчерашнего пациента, Лев Абрамович познакомил его со своими домочадцами, и вскоре Мешади, усевшись за стол между Кларой и Розой, с удовольствием намазывал на чёрный хлеб форшмак, который восхитительно готовила Рахиль Лазаревна.
Скромный и любознательный Мешади понравился доктору, и тот поручил Кларе и Розе, готовить мальчика к поступлению в гимназию. С этого дня Мешади почти не бывал дома, а пропадал у Цеткиных, став для них почти что членом семьи.
Через год Мешади, отлично сдав экзамен, поступил в гимназию, по случаю чего благодарный Азизбек на последние деньги зарезал барана и устроил для семьи Цеткиных пир горой. Лев Абрамович и Азизбек не заметили, как опустошили литровую бутылку водки «Баиловская». Если привычный к такому время препровождению Цеткин, утром, как ни в чём ни бывало, отправился на работу и был трезв как стёклышко, то окосевший Азизбек весьма удивил свою супругу тем, что услышав привычные вопли благоверной, не опустил виновато глаза, а надавав Джамиле по физиономии, и послав её к такой-то матери, приказал заварить ему чай и дать поесть чего вкусного. Моментально ставшая шёлковой Джамиля не знала, как ещё ублажить супруга. С этого дня Азизбек стал приходить домой раньше, чтобы посмотреть, как сын делает уроки, и в случае чего прикрикнуть на жену, если та шумела, когда Мешади занимался.