Один день Алибалы. II часть

II часть

Первую часть рассказа читать здесь.

 Зайдя в Камину квартиру, я понял что семья небедная. Богатый интерьер: хрустали, Богема, китайские полуметровые фарфоровые кувшины, ковры и, конечно, лепка на потолке, как в Эрмитаже. Арабская мебель, я видел подобную у моего богатого родственника. Вся обстановка была роскошной. И моя подруга была избалована роскошью, все это я чувствовал с самого начала.

"Кама, папа твой завмагом работает?" - спросил я, улыбаясь.

"Нет, он анестезиолог в больнице, но еще халтурит, обрезание делает по домам. А что?"

"Нужный человек. Если надо, можно будет обратиться к его дочке?" - пошутил я.

Кама залилась смехом, шутка ей понравилась. Она исчезла в своей комнате и крикнула, закрывая дверь: "Я сейчас!"

Кама переоделась в домашнюю одежду и стала выглядеть еще более сексуальной. Свободные шелковые брюки и майка с открытой спиной намекали на отсутствие нижнего белья, это выглядело многообещающе. Как хозяйка она была на высоте: быстренько нарезала хлеб, соорудила разнообразные бутерброды, согрела блинчики с мясом и красиво разложила на столе в гостиной. Мы вкусно поужинали. Даже по бокалу винца тяпнули.

Кама отключила верхний свет, оставив боковое освещение, что тут же изменило восприятие интерьерa. Он стал менее ярким, вся блестящая Богема и фарфор заиграли мягким таинственным светом. Нас магнитом потянуло друг к другу, обнявшись, мы упали на диван...

Мы целовались до умопомрачения, но ничего, кроме этого, я себе не позволял. Вы спросите, почему?  Очень просто. Мне 21, и я не собирался стать жертвой этой красивой, богатой, пустоголовой девочки. Веселиться можно, но надо знать меру, а то как на минном поле: шаг влево, шаг вправо - ты окольцован. Она не та единственная, которая когда-нибудь станет моей женой. А сейчас дело молодое, можно и поразвлечься.

Я не знаю, сколько времени мы провели в объятьях друг друга, но вдруг из открытого окна до меня начали доносится непонятные выкрики, обрывки слов, которые невозможно было разобрать. Слышно было: "Слева заходи, ну-ну, гони скотину, хр, хр,хр, уй, уй, дай мне лопату!". И еще слышен был громкий резкий шорох травы и листьев. Это все меня остудило, я захотел понять, что за шум внизу под окнами. Выглянув в окно, я всматривался в темноту, но не мог разобрать, что происходит в саду. Хозяева первого этажа отключили свет, наверняка это было сделано специально. В огороженном забором саду что-то пятнистое четвероногое убегало от двоих двуногих, и все это сопровождалось ядреным русским матом.

Кама сзади легла на меня и пропела: "Шамиль даи опять чудит внизу?"

Я: "Он не один".

Кама: "Ну, наверное, с тёть Галей".

"Они полуголые бегают за каким-то пятнистым зверем", - сказал я.

"Наверное, соседская собака, она часто к ним залезает", - ответила Кама.

Значит, они ее гоняли лопатой, хотели убить бедную, живодеры? Потом труп закопают в саду и скажут, что не видели. "Ты запомни, если завтра будут искать собаку, то подскажи, где ты видела ее в последний раз", - недовольный, сказал я Каме.

Кама обняла меня и утянула обратно в комнату. Мы опять отдались любовным утехам, и вдруг я опять услышал посторонний звук. Кто-то ковырялся в замочной скважине входной двери. Я замер, насторожился и четко услышал звук ключей, которыми щелкали в замке.

Я Каме: "Кто-то хочет зайти домой, это не папа твой пришел?"

Она вскочила: "Быстро хватай свои вещи - и на балкон! Папа у меня зверь, если он нас застанет, то точно сделает тебе обрезание. Быстро!"

И вдруг прозвучал дверной звонок. Хорошо, что Кама закрыла дверь изнутри на щеколду. Я, схватив в охапку обувь с рубашкой, быстро побежал в сторону балкона. Но у самых дверей я растянулся на шпагат. Брюки мои между ногами издали звук "джыррррр", швы разошлись, и засверкали мои булки. Кама, увидев это, начала истерически смеятся. Паркетные полы были так надраены, что можно было и не бегать, просто оттолкнуться и, как на коньках, оказаться у дверей. Откуда мне было знать? Боль между ног было невероятной, я подумал, что порвал связки. С трудом дополз до дверей. Кама, вся в слезах, трясясь от смеха, едва закрыла за мной двери балкона и крикнула: "Иду! Кто там?"

Бросив на землю обувь, я повис на краю балкона второго этажа и встал на перила первого. Прыгнув на землю, оказался у самого носа соседа Шамиля даи. Мужик с два метра ростом, худой, в черных трусах, в сапогах до колен, с лопатой в руках. Это были его владения. Сад огражден довольно высокой сеткой, обвитой вьюнковым растением. Разглядывая меня снизу доверху, Шамиль даи спросил: "Ты кто?"

Я сказал правду: "Однокурсник Камы со второго этажа".

Он: "А ты знаешь, который час? Однокурсник, мать твою! Час ночи, какой еще однокурсник? Просто хахаль." - И вдруг громко крикнул: "Гала, иди сюда, я поймал Ромео".

Летний марлевый занавес откинулся, и у дверей балкона появилась Гала. Полуголая женщина "мадам Грицацуева", в огромных трусах, натянутых до самых грудей, едва взглянула на меня: "Щямиль, ты вот с ним дальше заканчивай начатое. Я устала, иду спать".

Я не знал, что это означало, и подумал, что если мне конец, я просто так не дамся. Шамиль даи отошел, и я увидел здоровенную свинью рядом с огнем. "Если поможешь мне опалить на огне эту свинью, то отпущу тебя, и самое главное, не скажу отцу Камы".  Я тут же согласился, несмотря на адскую боль между ногами, выбора у меня не было. В общем, до трех часов ночи меня эксплуатировали. Я вонял, как та свинья, которую палили. Хоть я и умылся во дворе Шамиля даи, запахом горелых волос и свиного мяса несло от меня за километр.

Выйдя из двора дома, я, хромая, пошел в сторону дороги, чтобы поймать такси. Разрыв в брюках был достаточно большой, и в нем гулял ветер. Между ногами болело все сильней, я едва передвигался, стараясь не делать больших шагов, и наверное, выглядел так, как будто обделался. А запах! Мне казалось, что весь 8-й микрорайон пропитан этой вонью.

Вдруг меня осветили фары машины, появившейся за моей спиной. Я подумал, что это такси, поднял руку, но это оказалась ночная милиция. Мой стремный вид и кривая походка в три часа ночи - милицейская машина не могла просто проехать мимо. Уазик, заскрипев, остановился. Я попытался было продолжать двигаться дальше как ни в чем не бывало, но из динамика милицейской машины на весь микрорайон прозвучало: "Адя, Жофрей де Пейрак, стой!" - И после паузы: "Ложись лицом вниз!" Я оценил юмор ментов, в моде был фильм "Анжелика и Король", а его герой, хромой граф, любимчиком. Голос мента из динамика эхом разнесся между домами и эхом же вернулся обратно. Тут со всех балконов микрорайонских зданий выглянули головы разбуженных граждан. В это время года почти все спасались от жары на балконах. Людям было интересно, кого это милиция Жофреем назвала.  Я тут же забыл про боль и хотел было сделать реверанс в сторону ментов, но раздумал. Они это не поймут, и по своей глупости еще получу дубинкой по спине. Я лег на асфальт лицом вниз. Один из них подошел ко мне и воскликнул, зажав нос: "Ряхмятдийин оглу, ты что, сдох, што ли?!" Он побежал к машине, объяснил напарнику, что я воняю, как труп. Второй, видимо, бывалый, подошел ко мне, опустошил все мои карманы, надел на меня наручники. Увидев рваные брюки: "Неудачно убегал, что ли, ха-ха? Фамиль, мы поймали вора-неудачника, юз фаиз. Загружай фраера".

Меня привезли в участок, сняли наручники и затолкнули в клетку. Там уже кто-то сидел. Мы разговорились с ним, это был таксишник. Он спросил, почему я так плохо пахну, я ответил, что это долгая история.

В помещении участка воняло, как в овчарне. Запах сигарет и грязных носков смешались с моим запахом. В участке находились четыре здоровых мента, они все говорили с районскими акцентами, каждый со своим. Грязно шутили между собой и хохотали. Один из них, постарше, все время просил смеяться потише: "Ряис спит. Не будите зверя". Остальные упрекали его: "Фирудин, почему ты такой сыкун, взрослый мужик, а ведешь себя, как баба? Ряис сейчас во сне деньги считает". И все хором: "Ха-ха-ха!"

Старый мент махнул рукой, мол, пошли вы. Он был голодным, ходил рыскал по тумбочкам и шкафам, спрашивал, кто что принес на дежурство. С ним поделились, продолжая издеваться над ним: "Почему ты опять ни с чем? Жена была занята с любовником, о тебе забыла? Фирудин, почему ты боишься жены? Ты же милиционер, дай ей по шее дубинкой, она поймет, с кем имеет дело".

Другой подхватил: "Да он боится сыновей, они эту дубинку ему в одно место..."

Старый мент начал объяснять, почему он не принес еду: "В четыре часа начал готовиться к дежурству. Дома никого не было. Сыновья в институте, а жена еще на работе. Обычно она заранее оставляет еду в холодильнике - мне на дежурство и детям после института. Kаждая тарелка накрыта бумагой, на которой написано имя, кому какая принадлежит. В этот раз, когда я открыл холодильник, бумаги с надписями слетели на пол, и я не знал, какая из тарелок была моей. Вот сегодня я и остался без еды". Все менты хором: "Кюль башува, какая разница, кому какая, ты отец семьи". А он в ответ: "Э! Вы не знаете. Младший не любит лук в обеде, а старший жира в мясе. Я не хотел, чтобы потом была ссора из-за еды".

Возникла тишина, все, разинув рты, смотрели на него, даже мы с таксишником.

Вдруг с грохотом распахнулись двери, и в дверном проеме показался здоровый мент, офицер. Он сделал шаг вперед, раскинув руки в разные стороны, потягиваясь и широко разинув рот. Рубашка задралась, огромный живот оголился. В конце громкого зевания он издал мощный, как залп, звук из задницы. Тут же заорал: "Что вы здесь, как в курятнике, тарахтите, не даете спать?"

Старый мент, почти виляя хвостом: "Саглам ол, ряис" (будьте здоровы, начальник)

 Ряис, грозным взглядом окинув всю дежурку: "Кто там в хейванхане? (в зверинце)

Старший по званию начал: "Ряис, один таксишник непонятными делами занимался в машине, задержали между домами нашего района. А другой вор, студент, после неудачного воровства. Мы его поймали как раз после дела. Мы ждали вас".

"Заводи по-одному ко мне, я разберусь, " - строго сказал офицер.

Осмотрев мой студенческий билет, ряис спросил меня: "Алибала, бакилысан?"

Я: "Да".

Ряис: "Адa, бакинец и студент?" - заулыбался.

Я: "А что, нельзя быть бакинцем и студентом?"

Он: "Почему, я тоже бакинец - и милиционер". - Засмеялся: "Хорошо, раскажи мне, как гагаш гагашу, все, что можешь, в свою защиту. Почему в таком виде? В  3 часа ночи что делал в нашем районе?"

Я рассказал всю историю, которая произошла со мной. Он от души хохотал, потом, успокоившись: "Да, Ромео, ты прожил чудесный день, который когда-нибудь будешь вспоминать как память о молодости".

В 5 утра меня, наконец, отпустили, таксишника тоже. Бедный таксишник, оказывается, просто остановил машину, чтобы подсчитать выручку за день, когда его схватили. Выходя из участка, он сказал мне: "Куда тебе, студент? Садись, брат, я тебя отвезу до дома".

Мы ехали по утреннему Баку, любимому городу моей молодости, самому теплому городу на Земле. Он был прекрасен, и прекрасны были самые разные люди, живущие в нем.