Вифля

Звезды светили как-то очень вызывающе, пробиваясь сквозь свет уличных фонарей. Это задиристое свечение ещё больше оттягчало и без того тяжелое состояние души Сульфидинова. Он медленно шагал по мостовой, следя за носками своих ботинок, и думал: "Неужели никто меня так и не собьёт?". Но машины, истошно сигналя, пролетали мимо, огибая Сульфидинова, а водитель красного мерседеса на большой скорости попытался даже объяснить Сульфидинову, что он - редкой силы идиот.

Сегодня Сульфидинов окончательно понял, что никто на свете его не любит, и шёл, глубоко задумавшись на тему о том, как лучше покончить счёты с бессмысленной жизнью. Сульфидинов был хорошим человеком, он ко всем относился с большой симпатией, но после того, как пришёл к выводу о том, что его никто не любит, крепко задумался о смысле жизни. Он прекрасно понимал, что люди, его окружавшие, не желают и не могут объяснить, почему они его не любят. Им было бы стыдно признаться в этом даже самим себе. А он знал и мог объяснить этот феномен.

Причина тотальной нелюбви по мнению Сульфидинова, во-первых, заключалась в том, что он был очень непохож на окружающих в частности тем, что мог всё, что хотел мочь, и, во-вторых, тем, что без какого-либо напряжения прощал окружающим то, что они были местами полными идиотами, а порой даже подонками. Люди на уровне подсознания спрятанно в себе думали: "Да, я действительно идиот, да, я не всегда был с ним порядочным, но то, что он не реагирует на мой идиотизм, характеризует его, как ещё большего идиота".  Таким образом, Сульфидинова угнетало не столько то, что его не любят, поскольку он был исключительно самодостаточным человеком, сколько то, что никто не понимает, не представляет себе, почему его не любит, и от этого тщательно срывает свою нелюбовь, проявляя порой сильно раздражавшую Сульфидинова повышенную заботу о нём. На фоне этих тяжёлых мыслей радостное мигание звёзд на ночном августовском небе Сульфидинову действительно было неприятно, поэтому он шёл, не поднимая головы.

Но вдруг под влиянием какого-то непонятного импульса души, Сульфидинов оторвал взгляд от кончиков своих носков, вскинул голову и увидел очень яркий метеор с необычно длинной траекторией. Привычкой детства при виде падающего болида было загадывание желания, и Сульфидинов бесконтрольно загадал: "Деньги!" Дело в том, что Сульфидинов недавно тайно снял отдельную комнату, чтобы в спокойной обстановке обдумать способ ухода из жизни, поэтому нуждался в деньгах. Отсюда и такое желание, никак на первый взгляд не вяжущееся с желанием Сульфидинова откинуть надоевшие ему тапочки жизни.

Машинально проследив за падением болида, Сульфидинов увидел на газоне под кустом белоснежную ангорскую кошку, лежащую на боку. Кошка была холёной, с пушистой расчёсанной шерстью, она лежала на газоне и глядела на Сульфидинова, резко повернув к нему мордочку и непрерывно мяукая. Первой мыслью Сульфидинова было, что кошечка заблудилась и что нужно доставить её хозяевам. Больно она не была похожа на бездомное животное. Сульфидинов подошёл к кошке, она стала мяукать чаще и глядела на него, не отрываясь. Он погладил кошку и обнаружил, что на ней нет ошейника с адресом и телефоном хозяев. Кошка дрожала и часто мяукала. Сульфидинов подумал, что она больна, но потом понял, что она беремена и собирается рожать.

Сульфидинов сразу забыл о своих чёрных мыслях и пытался сообразить, чем он может кошке помочь. Она смотрела на него с надеждой и даже умудрилась пару раз лизнуть его руку. При свете уличного фонаря он увидел зеленовато-палевую жидкость, выделяющуюся из-под хвоста кошки, и понял, что может принести пользу роженице лишь подбадривая её своим присутствием. В детстве в семье Сульфидинова были две кошки, которые вели себя при родах совершенно по-разному. Одна из них тянулась к хозяевам, другая - наоборот - пыталась спрятаться и была раздражена вниманием к ней хозяев. По-видимому, ангорская кошка относилась к категории полагающихся на помощь человека.

Кошка рожала четыре часа и родила трёх белоснежных котят. Всё это время Сульфидинов сидел на корточках рядом и переживал за роженицу. Когда кошка подтолкнула третьего котёнка к соскам, он понял, что роды окончились. Ещё через час Сульфидинов снял пиджак, завернул в него кошку с котятами и отправился в снятую им квартиру, которая располагалась в нескольких кварталах от того места, где он увидел кошку. Сульфидинов вытащил из кладовки большой картонный ящик, который остался от предыдущего квартиросъёмщика, и положил в него махровое полотенце.

Кошка вальяжно расположилась на отведенной ей жилплощади, лизала котят, периодически обращая мордочку к Сульфидинову и, контральтно мурлыкая, выражала Сульфидинову свою благодарность за всё хорошее, что он успел для неё сделать.  Сульфидинову пришла в голову мысль назвать кошку Вифлей. Он никак не мог избавиться от мысли, что на присутствие кошки ему указал болид. Он понимал, что это безумно глупая мысль, но все мы знаем, что оценка качества мыслей, которые приходят нам в голову, находится вне нашей компетенции. Сульфидинов дождался, когда кошка начнёт интенсивно лизать котят, и тихо произнёс: "Вифля!" Кошка мгновенно повернула мордочку в его сторону и сказала: "Мяу-мяу!" Сульфидинов повторил всё это ещё несколько раз и понял, что каким-то невероятным образом смог отгадать настоящее имя кошки.

К тому времени уже наступило утро, Сульфидинову сильно захотелось спать, но он понял, что не сможет себе позволить это удовольствие, пока не сбегает в магазин за молоком для Вифли. Сам он никогда молоко не потреблял. В магазине Сульфидинов купил пакет молока, но на выходе из магазина остановился поражённый: на одном из вариантов scretcher`s lottery, выставленном в автомате, красовалось изображение Вифли.  Это был идеально точный портрет Вифли! Scretcher`s lottery - это лотерейная карта, которую нужно поскрести для того, чтобы выяснить размер выигрыша или же проигрыш. Лотерейный билет стоил десять долларов. В кармане у Сульфидинова было всего пятнадцать долларов с центами. После некоторого раздумия он всё же вставил в автомат десятидолларовую купюру, поскрёб лотерейный билет и не поверил своим глазам: это был лотерейный билет с выигрышем в сто тысяч долларов.

Сульфидинов вприпрыжку помчался домой. Сев на диван, он долго упивался видом $100,000.00, изображенных на билете. Потом подошёл к ящику с Вифлей, стал на колени и поцеловал её между ушей, на что она ему ответила по-домашнему очень тихим: "Мяу-мяу!". Плохое настроение Сульфидинова исчезло мгновенно. Во-первых, он понял, что Вифля души в нём не чает, что Вифля его просто обожает! А, во-вторых, на подсознательном уровне до него дошло, что теперь все его будут любить, в связи с чем отбрасывание тапочек жизни можно отменить. Сульфидинов так устал от свалившегося на него счастья, что понял: новую жизнь нужно начинать после сна. Он положил лотерейный билет под подушку и мгновенно заснул. Во сне он увидел Вифлю, которая, стоя на задних лапах и размахивая в такт передними, пела ему любимую им арию Лионеля из оперы Фридриха фон Плотова: "Ангел мой, прилетай!".