Нет ничего ценнее частной коллекции души

Есть люди которые себя совершенно не знают. Я им всегда, всю жизнь завидовал. Это же такое удовольствие - каждый день открывать в себе что-то новое. Это же так приятно - заранее не знать, как ты среагируешь на те или иные слова и действия по отношению к тебе. Это же единственная (разумеется, кроме выигрыша) приятная часть игры в лотерею: волнительное и томительное ожидание неизведанного. Всего этого я нацело лишён, начиная с ранней юности. Результатом этого дефекта является то, что я, может быть и не с самого первого взгляда, но всегда точно знаю, что мне нужно, а что нет, что исконно-посконно моё, а что - мне чужое и неприемлемое. Читающий эти строки может подумать, что я кокетничаю. Но я свирепо ненавижу все виды кривляния, как проявления одной из форм слабоумия, и по этой причине не могу кокетничать по определению.

Я себя знаю до мельчайших подробностей и в этом, поверьте, нет ничего хорошего. Сам себя мало знающий будет некоторое время думать подходит ли ему то или другое, с чем он встречается по жизни. При этом агрессия у него будет развиваться вяло и с задержкой. У меня такого нет. Я мгновенно начинаю злиться и обязательно матюкаться, когда мне насильно втискивают психопатологическую рекламу, которую я сто лет в гробу видал, заставляют смотреть нон-стоп видео, которого я не просил, уверяют меня, что лишенная анатомического женского обаяния сикуха с искусственной радостью на лице является самой красивой женщиной Вселенной... Мне самому порой неприятно неприятие неприятного, но всё это от меня не зависит.

И, тем не менее, это в общем-то детальное знание себя, не приносящее радости в тривиальной повседневной жизни, даёт такие преимущества, которые не сравнимы с описанными выше преимуществами тех, кто не знает себя. Это - неописуемое удовольствие, когда ты открываешь что-то, что сидело в твоём генофонде там, где без секвенирования вновь открываемых сайтов понять что-то было категорически невозможно. Эти скрытые гены экспрессируются под влиянием неожиданных событий. Когда я впервые попробовал итальянскую граппу, я понял, что это - составная часть того участка несеквенированного ранее генофонда, в котором помещалась любимая мною чача. Когда я впервые попробовал венгерскую абрикосовую палинку, то я понял, что мечтал о ней с детства.

Я могу привести множество примеров таких открытий. Но самое главное, что меня в какой-то степени роднит с теми, которые себя не знают, это невероятное удивление, когда то или те, совершенно не спрашивая меня, входят в меня и становятся на всю жизнь частью меня. Там во мне, однажды вошедши, они живут живой полноценной жизнью даже в том случае, когда я к ним не могу прикоснуться, когда я им не интересен, когда они не отвечают мне взаимностью. Нет ничего ценнее этой бесценной частной коллекции души. Нет ничего...