Женитьба (I, II и III части)

(часть первая)

Хочу рассказать вам историю женитьбы моего деверя Агагусейна.

Яркая внешность, высокий рост, светлые волосы, всегда дорогие костюмы и туфли, прекрасные манеры, хорошо подвешенный язык, внимательный взгляд серых глаз, от которых ничего не ускользало. Агагусейн был баловнем судьбы, охотником за женскими сердцами, девушки сходу влюблялись в него и заботились о нем даже после расставания, называя его ласково "Гусик".

Будучи трижды разведенным к 40 годам и имея по ребенку в каждом браке, он в очередной раз смертельно влюбился.

Агагусейн вместе с другом Гейсаром гостил в Дагестане. У Гейсара была родня в маленькой деревушке и свой дом, доставшийся ему по наследству.  После сытного обеда Агагусейн вышел в сад и прилег под деревом. Бух! - в него полетело яблоко. Он посмотрел по сторонам, никого не увидел. Бух! - еще одно яблоко, сверху. Он взглянул наверх и увидел девушку, автоматически отметив ее красоту. Девушка была крупнокостной, белокожей, с длинными русыми косами, с пронзительным взглядом, в карих глазах играли чертики, платье зацепилось за ветки, обнажив ослепительно белые стройные ножки. Девушка, засмеявшись, спрыгнула с дерева и убежала. Агагусейн улыбнулся, ему нравились ее заигрывания. Постепено он задремал.  

Проснулся Агагусейн оттого, что девушка стоит над ним со змеей в руке. Он вздрогнул, змей он очень боялся. Девушка звонко засмеялась, отбросила змею в сторону и не торопясь ушла прочь. Это очень впечатлило Агагусейна, и он захотел ее. Ощущения были привычными, приятными, и он обычно знал, как нужно действовать, но дагестанская деревня не Баку, чтобы просто погулять с девушкой. Он должен был сначала отвести ее в ЗАГС.

Агагусейн начал жужжать Гейсару, что готов жениться, но тот возражал, что девушка слишком молода для него, она деревенская, дикая, живет в горах, они не поладят.

В Баку Агагусейн с упоением стал рассказывать брату и сестре про встречу, о своих чувствах, про бесстрашие девушки, про ее красоту, убеждал их, что не может без нее жить, что ему хочется обрести свой очаг, и что мать, обеспокоенная его одинокой судьбой, не сможет умереть спокойно. Напел все это он и матери, и она принялась уговаривать своих детей поддержать Агагусейна, ведь он не становится моложе, ему нужна жена, и деревенская девушка подойдет ему больше всех. Нужно ехать в Дагестан свататься.

Дальше я буду рассказывать от имени мужа, потому что он был участником и свидетелем дальнейших событий.

Я поначалу отказывался ехать в Дагестан, но мать сумела разбудить во мне родственные чувства, и я согласился помочь влюбленному вусмерть брату.

Собрались мы на сватовство: моя сестра, дальняя родственница, друг брата Гейсар, еще один друг Назар, агсаккал Гияс даи, сам Агагусейн и я. Поехали на двух машинах, загрузили багажник подарками для невесты, по дороге заехали на базар, купили продукты, печеное.  

Как оказалось, дорога ведет высоко в горы, с одной стороны полуголые, с небольшими кустами скалы, с другой - обрыв. Машина доехала до середины горы, а дальше нужно было идти пешком. Тропа перемежалась с маленькими бурными речушками. Красота была невероятная, поражала торжественная мощь гор, обрамлявших ущелье, облака - на расстоянии вытянутой руки, казалось, что на них можно вспрыгнуть, огромные орлы веяли прямо над нами. Мы продолжали идти до ущелья, где к горе прилепилась деревня.

Дошли до дома. Огромный фруктовый сад, огород. Никого нет. Мы постучались, дверь оказалась не заперта. Гейсар сказал, что не нужно стучаться, если бы они были дома, то услышали бы нас и вышли встречать. Мы расселись на веранде без перил под козырьком глиняного дома ждать хозяев.

Вдруг во двор вбежала крупная краснощекая девушка с платком на голове. Она, не взглянув на нас и не поздоровавшись, влетела в дом. Гейсар зашел вслед за ней и узнал у нее, что все сейчас на покосе в поле, заготавливают траву на зиму и вернутся домой вечером. Девушка вынесла во двор воду в кувшине, подала нам стаканы, но не приглашала никого в дом. Ускакала. Агагусейн был в ажиотаже: Видели ее? Видели, какая красивая? Кровь с молоком!

Оказалось, что эта девушка и была невестой. Назар начал смеяться: Слушай, она крупнее тебя, посмотри  на ее запястья и плечи, она тебя легко поднимет.

Но  Агагусейн не хотел слышать ничего, он был заколдован этой девушкой. Сестра начала возмущаться, почему никого нет, не приглашают войти в дом.  Агагусейн защищал их, объясняя, что люди работают, не авара, как вы, на что сестра парировала: Mы все оставили свою работу и приехали сюда за тридевять земель из-за тебя, мог бы их предупредить, что мы приедем свататься, чтобы они подготовились к приему гостей. Так, препираясь и убивая время, мы расхаживали по саду, срывали и ели яблоки.

Часов в 5 вечера пришла мать с женщинами, видно было, что они уже знали о нас. Нам вынесли молоко в большом глиняном кувшине, разлили по стаканам, раздали мужчинам. Женщинам подали чай. Молоко в стакане колыхалось из стороны в сторону, как в замедленном кадре, на вкус оно оказалось жирным, как сливки.  Между тем мы услышали имя девушки, женщины то и дело кликали ее Гьава. Моя сестра спросила, означает ли что-то имя Гьава. Ей ответили: Ева, Воздушная. Сестра хмыкнула: Да уж, полы на веранде стонут от ее походки, а уж чай она так впечатывает в стол, что все мысли враз разлетаются.

Женщины попробовали произнести гортанно по-лезгински Гьава, но затем решили, что будут звать ее Хава, так удобнее.

Все завертелось, закрутилось, на кухне зажурчала жизнь. В деревне считается выгодным отдавать девушку замуж в город, можно приезжать в гости, привозя товар на базар, оставаться сколько нужно, тем более, Баку рангом выше, чем Махачкала.

Несмотря на возраст и наличие детей Агагусейн был завидным женихом: красавец, похож на лезгин цветом глаз и волос, с высшим образованием, с квартирой и работой.

Вслед за женщинами пришли трое мужчин, все на голову выше нас, у одного бычье лицо, у другого глаза почти прикрыты бровями, у третьего щеки обильно усыпаны крупными оспинами. При рукопожатии казалось, что наши руки попали в клещи. По приходу мужчин Гейсар исчез.

Наконец, нас пригласили зайти в дом. Перезнакомились, мужчины оказались девушкиными дядями. Они говорили на плохом русском. Каждый из них счел нужным сказать, что одного дяди нет, он на заработках в России. Женщины были их женами: невысокие, коренастые, щекастые, с золотыми зубами, в яркой пестрой одежде и таких же косынках.

Женщины подали еду, это было вареное мясо большими кусками, собранное горой на большом блюде в центре стола, хлеб из тандира, сыр нескольких видов, вареная картошка, невероятное разнообразие солений, много зелени, помидоры.

Женщины сидели в другой комнате на ковре вокруг скатерти с такой же едой.

Один из дядей сказал: Сестра, принеси водку!  Мать Гьавы откинула коврик в углу комнаты, открыла крышку погреба, спустилась и вытащила наверх ящик с водкой. На стол поставили 250-граммовые тонкие стаканы.

Первым начал говорить Гияс даи как агсаккал нашей компании: Мы приехали к вам из Баку. Как говорят в Азербайджане, у вас бриллиант, у нас оправа. Вот сын моей сестры Агагусейн, жених, который любит вашу племянницу. Мы приехали сюда по зову сердца молодого человека.

Все взгляды вперились в меня. Но Гияс даи широким жестом указал на Агагусейна. В лицах дядей появилось разочарование, как будто вместо молодого жеребца им подсовывали старую объезженную лошадь. Агагусейн был не таким уж и молодым. Гияс даи продолжал представлять сватов.

Когда он закончил, поднялся дядя Гьaвы с бычьим лицом. Он поднял полный стакан и произнес: Добро пожаловать. Мы всегда рады гостям, тем более, вы гости из Баку. Мы будем пить за знакомство.

Мы думали, что немного выпьем, чтобы не обидеть хозяев, выпили до половины, но хозяева, осушив свои стаканы, смотрели на нас: почему стаканы не пустые?

- Нет, так нельзя, если мы хотим стать родственниками, вы должны пить до конца. Мы должны заключить союз, как мы можем разговаривать, если вы не пьете с нами?

Выпили, куда деваться. Разговор зашел о насущном: Где работает жених? Наша девушка очень молодая, хорошая, в деревне ее хотят все парни, почему мы должны отдать ее вам? Вы должны убедить нас в том, что мы должны отдать ее в город.

Стаканы еще раз наполнились до краев. Это получается 2 стакана по 250, значит, каждый выпивает по 1 бутылке? Я никогда в жизни не пил целую бутылку, тем более, за 15 минут! Первым начал сопротивляться наш агсаккал Гияс даи: Я старый, больной, я не могу больше пить, мне нельзя.

- Ну ладно, он старый, а вы молодые, вы должны пить.  

Следующий тост благодарил дорогих гостей за приезд и наполнял хозяев счастьем за оказанную честь. Надо было пить до конца.

Я подумал: Черт с ним, выпью и этот стакан и на этом закончу.

Закрыл глаза, открыл рот и вылил в него водку.

Дальше разговор принял спонтанный характер, лезгинский перемежался с русским, никто никого толком не слышал, все плыло.

Мы уже не чувствовали вкус еды, не могли и говорить, просто безропотно пили налитое. Вдруг Агагусейн громко сказал: Я больше пить не могу, посидим пока, поговорим, будем пить постепенно.

Раздалось мычание, это дядя невесты, глядя исподлобья, погрозил жениху пальцем: Ээээ, ты гость, сиди молчи. Мы пьем - и вам надо пить!

Друг жениха Назар захотел в туалет, ему указали, как пройти. Он вернулся весь белый, но глаза были осмысленными, намного лучше, чем у нас. Причину отрезвления я узнал позже, когда сам отпросился в туалет. Мне сказали: Иди вдоль стены дома, заверни направо и еще раз направо.

Я вышел, прохладный воздух оживил меня. Я пошел вдоль стены, дошел до края дома, завернул еще раз и увидел узкую тропинку: справа стена дома, слева глубокий обрыв, внизу летают орлы и вороны. В конце тропинки из веток собраны стены, видимо, это и был туалет. Я знал, что обязан дойти до него, прижался спиной к стене, раскинув руки и

обнимая ладонями стену, начал медленно, шаг за шагом, боком двигаться к вожделенному сооружению.

Туалет висел прямо над обрывом, крыши не было, снизу очень сильно продувало, ветер выл непрерывно, в углу стояло ведро с пеплом и маленьким ковшом, сами догадайтесь, для чего пепел. Панорама и сверху и в отверстии открывалась великолепная, достойная кисти художника. Мне показалось, что птиц стало больше, и они кричат намного громче, чем до этого. Я расхотел в туалет, решил вернуться обратно и пойти в сад, если будет нужда.

Вернувшись в дом, я услышал повышенные ноты в голосе хозяев. Они застукали Агагусейна за выливанием водки на пол. Дяди вскочили на ноги, с бычьим лицом уже не мог говорить, он только грозил пальцем жениху и мычал: Ээээ, ууууу...  Другие дяди, перемежая русские слова с лезгинскими, выкрикивали: Ты больной! Нам такой жених не нужен! Пить не умеешь! Если мужик пить не умеет, значит, больной! Детей сделать не сумеет!

Но уже ни тост, ни желание породниться не могли заставить нас пить, децибеллы повышались, напряжение достигло апогея. Было очевидно, что мы на грани войны. Назар шепнул: Если что, я опрокину стол на них, мы ударяем дядьев бутылками и чем можем и бежим к машинам.

Я: А наши женщины?

Спасение пришло неожиданно: на шум в комнату вбежали жены дядей. Заверещали на лезгинском, посыпались удары по шеям, по головам, они развернули своих мужей, тычками и подзатыльниками вытолкали их на улицу и увели по домам. Их голоса недолго раздавались в темноте, все вдруг стихло.

Мы с Назаром вышли из дома проветриться, прийти в себя. Спустились к речке, молча присели под деревьями. Рай окружал нас: звонкая тишина, осыпанное звездами небо, огромная луна, бесшумная темная река. Вдруг скрипнула калитка, кто-то тенью сбежал вниз и прыгнул в реку. Это оказалась наша невеста. Она спустила плечики платья, обнажив груди, начала пригоршнями плескать на себя ледяную воду, мыться. Освещенное луной тело было ослепительно белым и красивым.

Мы чуть не упали от удивления, переглянулись и отвернулись. Гьава помылась и убежала. Нас в темноте она не заметила.

- Что это было? - воскликнул Назар.

- Горный козел, - ответил я, - пошли спать.

Пока мы были в саду, нам постелили на полу. Все легли. Несмотря на выпитое, сна не было, уж слишком много мы пережили эмоций. Назар потихоньку рассказал Гиясу даи, как горный козел прыгнул в речку, обнажился и начал плескаться в ледяной воде. Агагусейн не обращал внимания на его слова. Гияс даи начал громко смеяться, дрыгать ногами и задел зеркало, которое со звоном упало на нас и разлетелось вдребезги.

На шум и грохот вышла сестра, начала ворчать, велела нам выйти на веранду и подождать там, пока она уберет осколки и перестелит постели. Но никто уже не хотел ложиться. Весь остаток ночи на всю деревню раздавались взрывы смеха потенциальной жертвы и его сватов.

(часть вторая)

Утром мы с трудом проснулись на голоса домашних. Агагусейна не было с нами. Мы умылись ледяной водой и расселись завтракать. На стол положили прекрасные дары деревни: творог, сыры, молоко, масло, свежеиспеченный хлеб, чай, - изобилие витаминов.

Гиас даи с набитым ртом призывал нас: Кушайте, где вы еще такое увидите? Когда еще Агагусейн на деревенской женится?

Назар отшучивался: Мы уже родственники, будем приежать из Баку.

Гияс даи: Да. Поставим дом для него, будем приезжать. А где сам жених?

Сестра ответила: С Гьaвой в саду болтает.

Я: А он имеет право на это?

Сестра: Да, девочкина мать дала согласие.

Назар удивился: А дяди?

Гияс даи: Дяди? Пох ейирляр!

Вдруг из сада легкой козочкой прибежала Гьaва, глаза и щеки горят. Ускакала.

Назар вынес вердикт: Если Агагусейн ее не пощупал, он не Агагусейн. Поэтому она вся красная.

Гияс даи: Все нормально, купец должен пощупать товар.

Сестра начала поторапливать нас: Завершaйте свой завтрак, людям нужно идти в поле косить траву. Давайте поедем, а в дороге поговорим.

Назар пошутил: Мы можем оставить Агагусейна здесь, пусть помогает теще косить траву. 

Я почти ничего не ел, меня тошнило, хотелось скорее домой. От шуток и смеха тошнило еще больше.

Мать невесты положила нам подарки: сыры, соленья, бидон с невероятно вкусным густым молоком, надоенным утром.

Попрощались, обнялись, мать крикнула невесте, чтобы вышла попрощаться, невеста крикнула в ответ, что стесняется мужчин.

Сестра зашла в комнату, сняла свое кольцо и надела Гьаве на палец. В ответ была стиснута сильными руками, у сестры аж остановилось дыхание.

В дороге она то и дело подтрунивала над братом: Будь осторожен, как бы не намяла тебе бока, у нее очень сильные руки, ребра болят до сих пор.

Но когда она произнесла: Через месяц приедем на свадьбу и заберем невесту,  Агагусейн сразу оборвал ее: Я сюда больше не приеду. Они жрут водку, ничего не соображают, не заметят, как зарежут меня. Пусть делают свадьбу, я дам денег, приедете с братом и Гияс даи, заберете невесту. Скажете, что я уехал в Москву, у меня встреча с  Брежневым.

Гияс даи сразу подхватил: Будете планировать политику горных сел Дагестана?

Все с жаром обсуждали подготовку дома и двора к приезду невесты, подарки ей, количество хонча, сколько денег нужно дать невесте на свадьбу и т.д. Всю дорогу меня тошнило, а от Кубы до Хырдалана я то и дело останавливал машину и вставал на колени у дороги. Я-то думал, что я самый крепкий среди них, а на самом деле это была временная отсрочка.

В Баку сестра рассказала маме все в деталях. Мама была рада, что мы с сестрой послушались ее и решили проблему с ее красавцем-сыном.

Агагусейн не мог дождаться, когда же наступит день свадьбы. Он был готов к размножению, как мартовкий кот. Теребил сестру и мать, чтобы все подготовили к сроку, ничего не забыли. Названивал мне, чтобы в нужный день я был готов, как штык. Сам при

этом ехать за невестой не собирался: Напоят меня там, сами нажрутся, включат быков, дойдет до поножовщины, нет, не поеду. Скажите что угодно, только не придумывайте, что я заболел, а то не отдадут ее за больного.

Наконец, пришло время, и мы поехали в Дагестан на свадьбу. Ехали в моей машине: Гияс даи, сестра и я. В пути мы лицезрели суровую красоту дагестанской природы сквозь залепленное трупами насекомых лобовое стекло, дорога казалась короче, чем в прошлый раз, настроение было приподнятым.

Вечерело. По приезде в деревню мы услышали громкую музыку, это играла женская свадьба Гьявы. Женщины заполнили весь дом и веранду, громко шутили и смеялись, было много детей, вся деревня стеклась на праздник. Нас встретили дяди, мы обнялись, как родственники, они извинились, что не смогли попрощаться в прошлый раз. Женщины несли из машины в дом хонча с подарками, приопуская вниз, чтобы все могли увидеть, насколько щедро наполнены подносы. Сестра исчезла в свадебной круговерти.

Музыканты сидели на веранде. На гармони играла могучая женская фигура, она наклонялась в сторону, отводя руку далеко от себя и растягивая меха, и вдруг резко наклонялась в другую сторону, одним движением захлопывая гармонь. На зурне играл ее сын, худенький мальчик, а на нагаре выстукивала ритм молодая девушка. Этих двух едва было слышно. Свадьба еще не завелась, танцующих было мало. Один из дядей невесты с пафосом произнес: На гармони играет председатель сельсовета!

Гияс даи спросил: Она на всех свадьбах играет?

- Почему нет? Она зарабатывает хорошие деньги.

Из дома вывели невесту в белом платье, обвешанную золотом, вуаль закрывала лицо. Вдруг все закричали, заулюлюкали, началась беспорядочная пальба. Стреляли из ружей, обрезов, ракетниц, даже автомата. Канонада стояла, как при взятии Зимнего. Я подумал, что брат был прав, отказавшись приехать сюда, в таком шуме супружеский долг он выполнить не смог бы.

Все глазели на меня, думая, что я жених, подходили, жали руку и поздравляли. Невеста с подругами и женами дядей медленно танцевали в такт.  Я подошел к невесте и кинул над ее головой пачку денег - шабаш. Это произвело впечатление на дядей невесты. Они были горды, что их племянница выходит замуж в обеспеченную семью.   

Постепенно свадьба заводилась, темп музыки ускорялся, народу во дворе становилось больше. На небе так же быстро собирались тучи. Пошел проливной дождь, но все продолжали танцевать. Голая земля дружно месилась ногами танцующих, темп ускорялся, середина двора постепенно превращалась в яму с лужей, все танцевали в грязи, но не обращали на это внимания, настроение было праздничным. 

И вдруг в центр двора прямо в растоптанную яму выскочила босая невеста и сразу взяла такой темп, что ног не было видно. Танцевалась лезгинка! Невеста порхала над грязевым месивом, мне казалось, что она на глазах уходит в землю.

В этот момент маленький мальчишка с ракетницей выбегает вперед и стреляет вверх. Ракета рикошетом отлетает от ветки дерева и залетает в курятник. Птиц выбрасывает взрывом в разные стороны, начинается пожар, все бегут тушить курятник, примыкающий к дому.

Музыка не останавливается, невеста с подругами танцуют в быстром темпе, не замечая ничего вокруг. Мы с Гияс даи и дядями Гьaвы, схватив ведра и другие емкости, попавшие под руки, черпаем воду из-под ног невесты и бежим поливать курятник. Невеста думает, что мы осушаем яму под ногами для ее сольного танца и наяривает еще быстрее.

С помощью дождя и воды из лужи пожар был потушен. В какой-то миг невеста оглянулась на нас, и лицо ее изменилось. Мы были в саже, от лоска ничего не осталось. Дяди оголили ноги и позвали нас потанцевать с невестой и заодно вымыться под дождем. Мы скинули обувь и влились в бешеный танец под ливнем.

Я услышал голос Гияс даи: Аллах сяни сахласын, ай Агахюсейн, бу гюнюдя гёрдюк (и до такого дожили).

Старший дядя отвел нас к себе домой в "русскую" баню, которую он построил из речных камней. В бане нас ждал сюрприз: тело и руки Гияс даи были расписаны темно-зелеными картинами, на левой груди профиль Сталина, на правой - русалка с хвостом сазана, а на спине Кавказские горы с парящими орлами. Много было и мелких наколок с женскими именами. Оказывается, Гияс даи сидел в тюрьме за растрату, и тамошние таланты разрисовали его тело. И если меня очень впечатлил тюремный Эрмитаж, то наших новоиспеченных родственников он привел в восторг, они зауважали Гияса даи, в их глазах он выглядел авторитетом - они сделали правильный выбор родства. А Гияс даи, почувствовав внимание к своей персоне, выпрямил плечи, принял горделивый вид. Так и парились, не отводя глаз от тела Гияса даи.

Нашу одежду забрали постирать. Отдавая свой французский костюм, я мысленно попрощался с ним. Нас одели в обычную деревенскую одежду на два размера больше. Мы вернулись назад на свадьбу и издалека услышали визгливый голос певицы, все стояли вокруг ямы и слушали ее. Певица, откидывая голову назад, гортанно пела о прощании невесты с родительским домом.

Накал свадьбы спал. Дождь прекратился. Люди расходились по домам. Слава богу, на женской свадьбе никто не пил. Дяди заранее дали клятву женам, что пить не будут.

Рано утром мы забрали невесту со всем ее багажом и повезли в Баку к Агагусейну. Всю дорогу сестра болтала с Гьaвой, а мы вспоминали ночную свадьбу и смеялись. Гияс даи трясся от смеха, прикрывая рукой рот, его вставные челюсти норовили выпасть изо рта, он зачмокивал их на место, но не смеяться не мог.

Мы думали, что видим эту деревню в последний раз. Но зря так думали.

(часть третья)

Агагусейн жил на Разина в отцовском доме с хорошим фруктовым садом. Дом сестры находился недалеко, и сестра частенько забегала к нему то прибраться, то устроить постирушку, а то и приготовить что-нибудь на два дня.

Приехали к сестре домой. Сестра сказала, что они отдохнут, пообедают, искупаются, а потом она проводит Гьаву к Агагусейну.  Я поехал домой, по пути подвез Гияса даи. Дома, проходя по коридору, я взглянул в большое зеркало и не узнал себя. Я был похож на деревенского мужика: обросший, выжатый, как лимон. Как выжатый лимон выглядел и мой французский костюм после деревенской стирки. Оставалось только заправить брюки в носки, и я был бы похож на моих новоиспеченных родственников. Жена, увидев меня, ужаснулась: Ня гюндясян, "Нийамятдин"?

Мама названивала к нам каждые полчаса, хотела знать все в подробностях. Я изложил всю историю маме, а затем увидел глаза жены:- Как ты выжил на этой дикой свадьбе? Прошу тебя, больше туда ни ногой.  

Я искупался, с удовольствием лег в постель и тут же отключился. Утром жена сказала, что я во сне кричал и дрыгал ногами. Я ничего не помнил, но понял, что свадебные перипетии продолжались и во сне. Хотелось забыть все, что было вчера, и влиться в привычную жизнь. Но мне не дали забыться. Зазвонил телефон. Сестра в слезах: - Приезжай срочно. Я не могу рассказать по телефону, приезжай скорее! Если ты не приедешь, то приедут дагестанцы.

Почему дагестанцы? Быстро сбежал вниз по лестницам, сел в машину и уперся взглядом в лобовое стекло, на котором каждый труп насекомого напоминал мне о свадьбе. По дороге гадал, почему сестра зовет меня? Почему плакала? В голову ничего не приходило. Все же сделано, и все довольны. Заезжая к сестре во двор, я увидел в саду Гияса даи с Назаром. Когда они успели спозаранку приехать? Неужели вопрос настолько серьезный?

Сестра подала нам чай, села, сложив руки на коленях и глядя на меня печальным взглядом. Как оказалось, ни Гияс даи, ни Назар не знали ничего, сестра сказала им, что она не может рассказать два раза то, что случилось ночью, у нее нет сил на это. Тяжело вдохнув, она произнесла: Вчера Агагусейн звонил каждые 5 минут и доканывал мою дочку, не приехали ли мы. Я не успела присесть с дороги, как зазвонил телефон.

- Агагусейн, ты не можешь подождать? Дай ей отдохнуть с дороги, привезу ее к тебе вечером.

- Привезли, чтобы протухла? Давай, давай, свежую везите ко мне!

- Ты не мальчик, 40 лет ждал, и 2 часа подождешь. - Я швырнула трубку.

Вечером поехали с невестой к Агагусейну. Он не дал мне войти на порог: Давай, давай, иди домой.

Дома, уставшая, но довольная, я легла спать. Телефонный звонок разбудил меня. Я взглянула на будильник, прошло всего 3 часа. Телефон не замолкал, пришлось поднять трубку.

- Ай гыз!

- Кто это?

- Как кто? Я, Агагусейн! Приезжай забирай ее, она мне не нужна.

- Почему? Что случилось?

- Иди забирай ее сейчас же, пока не выкинул на улицу!

Вот так, ничего не понимая, ночью с мужем пошли к нему домой. Нас встретил взбудораженный  Агагусейн: Забирайте ее и уходите! Не хочу ни говорить о ней, ни видеть ее!

Гьава скомкалась в углу и плакала. Мне пришлось забрать ее домой, сейчас она у меня. Мама еще не знает ничего, нужно что-то делать.

У нас глаза полезли на лоб, рты открылись: Что случилось?   Вопрос "что случилось?" задавался потом всеми и по-многу раз.

У Гиясa даи пересохло в горле, он глотнул чай и осипшим голосом спросил: А что с ней не так? Ты у нее спрашивала, что между ними случилось?

Сестра: Она тоже ничего не говорит, со вчерашней ночи молчит.

Все сидели ошарашенные и думали. В головах крутились всякие догадки, от самых страшных до самых похабных, которые не произнести вслух.                                                                

Назар выдал предположение: А может, она с ним жестко обошлась?

Я: А что, он хрустальный, что ли?

Назар: А может, в Дагестане какие-то другие традиции брачной ночи?

Гияс даи: Да просто он старая лошадь, она молодая наездница, любит быструю езду, вот он чуть копыта и не откинул.

Назар вскочил: А вдруг она оказалась мужиком?

Все зашикали на него.

- Что же делать?

- Ну я вас для этого и позвала, чтобы придумали, что делать.

- Может, позовем маму?

Сестра завизжала: Нет, маму не надо, она его уже 3 раза женила и напоследок сказала, сами его жените, все соки из меня выжаты. Маму не трогайте, она просто пошлет нас.

Гияс даи, наш агсаккал, произнес: Не нужно спешить с выводами, надо подождать день-два. Может, подвела машинка, а он в ответе за это, вот и нужно подождать, чтобы все наладилось.

Назар: Йох а! У Агагусейна машинка никогда не подводила. Хоть в гору, хоть с горы. Тем более, такая молодая красивая девушка, нет, это невозможно!

Я тихо шепнул: А может, она не дала?

Все засмеялись. Столько шума-гама, свадьба, деньги, стрельба, пожар, куры летали, ехали 2 дня - и она отказала?

Гияс даи произнес: Все-таки давайте не будем спешить. А ты, - он взглянул на сестру, - одевай ее, выводи в гости, отведи к нему, пусть у него все заново заиграет.

Сестра: Мне это надо? Ходить, водить. Поехала в эту деревню, подарки повезла, кольцо подарила, привезла ее, зачем я  еще должна что-то делать?

Посидев еще немного, так ничего и не придумав, все разъехались по домам с вопросом, сверлящим мозг: что произошло в эту ночь? Мысли уносили нас в мир извращений, но ничего конкретного не приходило в голову.

Через несколько дней мама узнала о проблеме и забрала Гьаву к себе, пока все не выяснится. Но спустя неделю она позвонила с требованием забрать невестку от нее, соседи жалуются на топот и грохот, из дверей повылетали матовые стекла, и вообще, зачем она нужна. Опять отправили Гьaву к сестре.

Раза два в неделю я навещал сестру и видел поникшее лицо Гьавы. Вы собирали дикие цветы в поле? Яркие и выносливые в природе к прибытию домой они все вяли и осыпались. Девушка, которая носилась резво, как козочка, превратилась в мышонка. Мне было ее жалко, и я был зол на брата.

Через месяц мы еще раз собрались увещевать Агагусейна, но он жестко стоял на своем: Отправьте ее домой!

- Ну как отправить ее домой? - спрашивал Гияс даи, - приедут оттуда эти хамбалы и разрубят на мелкие куски не только Агагусейна, но и тех, кто его представлял.

Вопрос стоял, как выжить в этой ситуации.

Первым заговорил Назар: А почему она не сядет в автобус и не поедет назад домой?

- Ты представляешь, каково ей с позором возвращаться в деревню? Все будут смеяться над ней, и больше всех те, кто ей завидовал. Жалко мне девочку, она похудела наполовину, все время молчит.

 Гьава написала письмо матери. Сестра не знала, что было написано в письме. Если мать умная женщина, - рассуждала она, - то ничего не скажет братьям. А если скажет, то они приедут и покромсают нас всех.

Так и не узнав, почему Агагусейн, обожавший женщин и горевший желанием обладать Гьавой, так непримиримо оттолкнул ее, мы положились на волю бога.

Прошло еще две недели. Позвонила сестра и попросила приехать вечером к ней, добавив, что Гьава уехала. После работы я приехал к сестре. Как всегда, вся компания, кроме виновника проблемы, была в сборе.

Сестра начала повествование: Вечером дверь распахнулась, и во двор вошла мать Гьавы с женой одного из ее братьев.

До ее приезда у меня был разговор с Агагусейном по телефону:

- Если они приедут сюда, что будем делать?

- Скажи, что я сошел с ума.

- Ты представляешь, что это значит?

- Не твое дело, если захотят прийти ко мне, позвони, чтобы я был готов.

Я позвонила ему тут же и сказала о женщинах. Агагусейн спросил о дядях. Но я не знала, с кем они приехали, может, дядя сидит в машине на улице. Мучимая виной, я встретила мать и тетю, они высказали мне много неприятных слов, требовали объяснения, но мой ответ был: Мой брат сошел с ума. Они не поверили, хотели увидеть его сами и попросили проводить их домой к Агагусейну.

Только зашли в калитку, как из дома вылетел голый Агагусейн верхом на метле с мухобойкой в руке, волосы стояли дыбом. Скакал, подпрыгивая, по саду и выкрикивал: Яруш! Еккъезуа вуч хабар!   Розовые щечки зада и причиндалы подпрыгивали в такт. Я была готовa ко всему, но увидев брата, скачущего нагишом и с мухобойкой, онемела. Я застыла в шоке, а Агагусейн накручивал круги по саду. Когда Агагусейн поскакал прямо на нас, мать и тетя прикрыли глаза руками и с громким криком "Вуууйи!" выбежали за калитку. Я поспешила за ними, с ужасом думая, что брат и в самом деле сошел с ума, но у порога обернулась и увидела, как Агагусейн подмигнул мне.

Мать Гьавы сказала: Он же сумасшедший, как мы могли отдать за него бедную девочку! Сегодня же заберу дочку и объясню братьям, в чем дело! А что вы будете делать с ним?

- Сдадим в сумашедший дом, - ответила я. - Ну вот, они забрали Гьаву и уехали.

 Мы с Гияс даи и Назаром сидели молча. Не могли представить себе, как все это могло выглядеть. И вдруг Гияс даи засмеялся: Все-таки он большой актер. Халалды, вышел из положения, иначе нас всех разрубили бы на мелкие кусочки. Я уже готовился уехать в Гянджу к брату.

- Когда спасаешь шкуру, станешь и не таким актером, - изрек Назар и спросил, - Неужели это все? Агагусейну нужно куда-нибудь уехать, вдруг оттуда приедут проверить.

Сестра ответила, что он уже купил билет в Москву, поживет месяц у любовницы, пока все стихнет. И опять возник вопрос: что же случилось, что человек, который был влюблен, отвез людей в такую глушь, потратил столько денег, так горел и не мог дождаться брачной ночи, вдруг навсегда отказался от нее? Ответа не было.

Прошло больше 10 лет, огромная страна разваливалась на куски. Все перевернулось с ног на голову, начались междуусобицы, войны, кризис, бандитизм. Жизнь изменилась, изменилось и окружение, я был занят добыванием денег для семьи.

В один из вечеров звонит мне мать: Заезжай ко мне.

Мама начала издалека, и я никак не понимал, к чему она клонит. И вдруг она начала крутить старую пластинку: нужно женить брата.

Я отвечаю: Мама, горбатого могила исправит. Он после дагестанки еще два раза женился и развелся, у последней растет двойня. И кого он опять хочет сделать несчастной? Мама, ты и твой сын фетишисты! Собираете свидетельства о браках и разводах.

Но мать продолжала говорить, и я услышал имя Гьава.

- Что?! Мать, ты меня на смерть отправляешь?

- Ай бала, нужно.

- Кому нужно? Мы до сих пор не знаем, за что он выгнал эту девочку. Никто не знает причины, а ты меня отправляешь туда.

- Сынок, она сама зовет его. Она через Гейсара попросила Агагусейна, чтобы он приехал и забрал ее.

 Я, остолбеневший, смотрел на мать и не мог понять, почему Гьава опять хочет связаться с Агагусейном. Мать понять не трудно, все матери оправдывают и защищают своих детей, но Гьaве он испортил жизнь. Я ответил, что подумаю, не мог я обижать мать, она была очень старенькой, и каждое слово могло ранить ее, а мой брат был ее любимчиком, и его счастье было счастьем для нее.

Позвонил я сестре, рассказал ей новость. Сестра наотрез отказалась: Я не выдержу второй раз его скачку на метле.

Позвонил Гиясу даи, который был совсем стареньким. Он все знал, Агагусейн уже прожужжал ему все уши.Только Назару вся эта история нравилась: опять мы все вернемся в хорошие времена, поедем вместе за приключениями.

В дороге я рассматривал лица моих спутников. Все не первой свежести, кроме Агагусейна. Назар превратился в старого беззубого мужика. У Гияс даи даже при холеном виде щеки опавшие, весь облысел. Все мы постарели, только Агагусейн, как огурчик.  Проезжать границу было сложно, мы уже жили в разных странах. Русские пограничники отнеслись к нам снисходительно, узнав, что мы едем за невестой, предупредили, что в Дагестане бродят вооруженные люди.

В пути мы вспоминали все, что произошло 10 лет назад, и всю дорогу то и дело допытывались у Агагусейна, что же все-таки случилось в ту ночь. Он так и не сказал нам правды, отшучивался. Я спросил, на самом ли деле Гьaва ждет его.

Да, - уверенно ответил Агагусейн, - мне Гейсар передал, что она просила меня забрать ее.

Я спросил: Замуж так и не вышла?

- Нет, она до сих пор ждет меня.

В село въехали поздно вечером, было темно и прохладно. Мы зашли во двор, на шум вышла высокая крупная женщина, включила свет. Перед нами стояла Гьава. Время не пощадило ее, от краснощекой красивой девушки не осталось и следа, по суровому выражению лица и погрубевшим неженским рукам было видно, что жизнь у нее не сладкая. Она недолго вглядывалась в нас, вдруг узнала, отвернулась и ушла в дом. И тут же вышла обратно, в руках автомат.

Передернула затвор: Почему приехали?  

Я встал перед ней, она опустила оружие и спросила: Почему ты с ними приехал? Ты же знаешь, что я тебя уважаю. Почему ты здесь?

Я ответил: Брат сказал, что ты ждешь его, и я приехал забрать тебя в Баку.

Гьава: Неужели ты поверил ему после всего, что случилось?

Я: Я просто люблю свою мать, она меня умоляла приехать, поэтому я здесь.

Агагусейн стоял поодаль и смотрел на Гьаву. Она подошла к нему и сквозь зубы процедила: Скажи спасибо брату, а то я вас всех положила бы тут. Закопала бы в саду, никогда не нашли бы вас.  

Я сказал: Гьава, я сделал долгий путь и хотел бы, чтобы этот вопрос не оставался нерешенным. Отойдите в сторону, поговорите, и ты скажешь свое решение.

Гьава отказывалась даже разговаривать с ним. С большим трудом я уговорил ее сесть с нами за стол. Посидев немного, Гьава тяжело поднялась, зашла в дом и сказала: Ты, уграш, иди сюда.

Агагусейн пошел за ней. Через 3 минуты она вышла и сказала: И он не изменился, и я свое решение не меняю.

Я посмотрел на Агагусейна, тот пожал плечами: Что делать? Ее решение. 

Мы хотели уехать, но Гьава сказала мне: У нас очень опасно ночью, эти пусть едут, а ты оставайтесь до утра.

У Гияса даи затрясся подбородок. Я сказал, что мы уедем вместе.

- Тогда ложитесь там, - Гьава указала на комнату, куда мы прошли и молча легли на полу. Никто не спал ночью, опасаясь, что кто-нибудь из дядей узнает о нас и придет для расправы.

Рано утром, как взошло солнце, мы двинулись к машине. Гьава подошла, обняла меня, поцеловала и попросила передать привет сестре.

Мы двинулись назад. Молчали всю дорогу. Дагестан и вся эта темная история осталась позади.

Агагусейн больше не женился. Женщин у него по-прежнему было много. В свои за 70 он безупречно одет, ухожен и одинок. Аллах пощадил нас, при внешнем сходстве ни один из его детей и внуков не унаследовал натуру Агагусейна.

нояб. 25, 2016

Иллюстрация к рассказу "Женитьба", автор nora way

2016

Женитьба