Получить забытый пароль
Сердце матери на городской свалке... Ум матери?
"Новая газета" опубликовала дневник блокадницы Ангелины Ефремовны Крупновой-Шамовой, который был найден в Санкт-Петербурге на городской свалке. Как дневник оказался на городской свалке никому неизвестно. Но, наверное, дело обычное - умер человек, и что современным "новым" наследникам потрёпанные тетради без теснения и золотого обреза?
Полагаю, что мало кто помнит дневник Тани Савичевой (прошло время, когда нам об этом напоминали в обязательнмо порядке), но дневник Ангелины Ефремовны документ не меньшей силы...
Читать тяжело... еще тяжелее быть наедине со своим воображением после прочтения, особенно когда ждёшь рождения ребёнка... Тяжело...
Час ночи, схватки. Пока одела троих детей, белье собрала в чемодан, двоих сыновей привязала к санкам, чтобы не упали, отвезла их во двор к помойке, а дочь и чемодан оставила в подворотне. И родила… в брюки…
Забыла, что у меня дети на улице. Шла медленно, держась за стену своего дома, тихо-тихо, боялась задавить малютку…
А в квартире — темно, а в коридоре — вода с потолка капает. А коридор — 3 метра шириной и 12 — в длину. Иду тихо-тихо. Пришла, скорей расстегнула штаны, хотела положить малыша на оттоманку и от боли потеряла сознание…
Темно, холодно, и вдруг открывается дверь — входит мужчина. Оказалось, он шел через двор, увидел двоих детей, привязанных к санкам, спросил: «Куда едете?» А пятилетний мой Костя и говорит: «Мы едем в родильный дом!»
«Эх, дети, наверно, вас мама на смерть привезла», — предположил мужчина. А Костя и говорит: «Нет». Мужчина молча взялся за санки: «Куда везти?» А Костюха командует. Смотрит человек, а тут еще одни санки, еще ребенок…
Так и довез детей до дому, а дома зажег огарок в блюдечке, лак-фитиль — коптит ужасно. Сломал стул, разжег печурку, поставил кастрюлю с водой — 12 литров, побежал в родильный… А я встала, дотянулась до ножниц, а ножницы черные от копоти. Фитилек обрезала и разрезала такими ножницами пуповину напополам… Говорю: «Ну, Федька, половина тебе, а другая — мне…» Пуповину ему я обвязала черной ниткой 40-го номера, а свою — нет…
....
Умерла 26/IV 1942 г. наша дочь Милетта Константиновна, рожденная 11/VIII 1933 г. — 8 лет 8 месяцев и 15 дней от роду.
...
А 26/VII умер Феденька, Федор Константинович. Я его взяла из яслей уже безнадежного. Умирал, как взрослый. Вскрикнул как-то, глубоко вздохнул и выпрямился... Федор жил с 7/IV 1942 по 26/VI 1942 года — 80 дней…
Страшно... Умерла дочь... умер сын, двое детей, мальчиков, на руках и... снова новая жизнь, новая жизнь зачатая во время блокады...
…Долго не бралась за дневник — не до того было. Пошла к докторам. Они меня осматривают, слушают, как ты там у меня растешь, а я с тобой разговариваю, глажу тебя — мечтаю, чтобы ласковая росла, пригожая, умная. А ты как будто слышишь меня. Костя кроватку уже тебе принес плетеную — очень красивую, ждем тебя с великой радостью. Знаю, что ты — дочка моя, растешь, знаешь, какой была Милетта…
Велико сердце матери... Но не заменяет оно ум? Можно ли нам судить? Можно ли судить людей за надежду?
(Дневник можно прочитать по ссылке ниже)
загрузка