Концерт в Пенсильвании

Пенсильванские горы Poconos почему-то очень напомнили мне север Израиля. А вот местный JCC (Jewish Community Center), где на другой день должен был состояться концерт моего сына, ничем Израиль не напоминал. Он был абсолютно американским, как и милый, уютный городок Wilkes-Barre. Да, конечно, я волновалась. Соберется ли публика, выдержит ли более часа непростой классической музыки (посетители таких концертов в большинстве своем люди пожилые), справится ли пианист с незнакомым роялем и т.д. Публика, однако, довольно быстро заполнила зал и с удовольствием разглядывала Маринины рисунки, выставленные там же. Из боковой двери в кухню, где, за неимением артистической, томился пианист, вышла женщина - устроительница всего мероприятия, и спросила: - Кто умеет завязывать галстук? Я тут же, не сходя с места, дала себе клятву: научиться это делать. - Ну, я могу... - отозвался довольно пожилой, высокий и подтянутый мужчина. Я пошла за ним. Когда галстук был завязан, он полюбовался своей работой и, подмигнув мне, сказал: - Вот когда ваш сын будет выступать в Карнеги-Холл, я всем буду с гордостью рассказывать: "Видите этого знаменитого пианиста? А я ему галстук завязывал!" Это был, как оказалось, вышедший на пенсию ректор местного Wilkes-University. Наконец публика расселась. Замечательная Lois Gelb из JCC, без которой ничего бы не было, подошла к микрофону и сказала: - Когда ко мне обратилась Марина и спросила, не хотим ли мы принять молодого талантливого еврейского музыканта, я, не задумываясь, ответила: "Absolutely yes!!!" Потом к микрофону вышла Марина и произнесла фразу, ставшую, как впоследствии выяснилось, пророческой: - Дамы и господа! Уверяю вас, что этот концерт вы не забудете никогда! Дамы и господа благодарно захлопали, пианист вышел, поклонился и сел к роялю. Необъяснимая, невероятная, и одновременно полная юмора Пасторальная соната Бетховена. Ф-фу, можно передохнуть... - У меня мурашки по коже... - шепчет сидящая рядом женщина. Дебюсси... Окутывает, обволакивает, пробегает волнами по телу так сильно, что очередная горячая волна просачивается из глаз. Сейчас должен быть перерыв перед второй частью. Бегу за кулисы, и не успеваю открыть рот, как по всему зданию разносится сигнал пожарной тревоги. - Всем немедленно покинуть помещение! И вот весь зал в полном составе во главе с обескураженным пианистом оказывается на улице, вернее, на стоянке машин. А на улице - дождь. Не проливной, но всё-таки... И я с тоской смотрю на концертный костюм. Но тут у нас в руках, как по волшебству, оказывается зонтик. - Что случилось? Взорвался генератор. Дым стал заполнять здание, сработала сигнализация. Неужели ему не удастся доиграть до конца? С воем подъезжают пожарные машины. - Терпение, ребята, еще пару минут, - весело говорит молодой пожарник, проходя мимо нас. И все ждут. 10, 20, 30, 40 минут. По очереди подходят, благодарят, шутят, восторгаются, рассказывают байки, задают вопросы И ждут. Наконец-то - ура! - разрешают вернуться в зал, где очень отчетливо ощущается запах гари. Поскольку потеряно много времени, Бахом приходится пожертвовать, но Шуман и Лигети спасены! Соната Лигети взрывает зал и оставляет его висеть в невесомости несколько секунд... А потом - аплодисменты и благодарности, все благодарят всех... Миша благодарит публику, Lois и Марину, Lois благодарит Мишу, Марина - Мишу и почему-то меня. Три молоденькие девочки просят автограф, щелкают фотоаппараты, и опять - благодарности, благодарности... За чудо музыки, за жажду жизни, за неугомонность и веру в лучшее. - Да, ты была права, - говорю я Марине. - Этот концерт они не забудут никогда. И мы едем праздновать в японский ресторан.