XXXIX Грушинский (продолжение 2)

 Днем мы вернулись на поляну фестиваля и, что называется, «пошли в народ». Я – по жизни «очарованный странник», и больше всего на свете боюсь разочарований. Особенно если это касается Любви. Это как у Михаила Анчарова в «Теории невероятности», если помните…

В душе ещё сохранились романтические воспоминания от моих первых Грушинок. Очень не хотелось после этих парений в небесах шмякнуться о землю! Хотя, в принципе, я был готов;

      - Когда Юрия Кукина - классика авторской и туристской песни спросили в одном из интервью, как он относится к Грушинскому фестивалю - он ответил:

- Ненавижу всеми фибрами души! Невозможно наблюдать, как в одном месте собираются сразу 300 тысяч пьяниц!

(Это Юрий то Алексеевич говорил, который в этой области никогда не был моралистом!)

   - Другая моя знакомая, побывав на Груше лет 7 назад, еще до разъединения, поделилась со мной впечатлениями: - «Почти под каждым кустом - куча использованных презервативов. Противно!»  (Простите. Долго колебался перед тем как это написать)

Так неужели люди стали собираться там для банальных пьянок и гулянок?!

       Но, спасибо тебе, Грушинка, не подвела!!! Выходит не врал Кейльман, говоря, что у разделения были и свои положительные моменты, - «Вся пьянь перекочевала на Мастрюковские озера».

       Я чуть не прослезился от умиления, когда увидел трогательное добрососедство двух больших лагерей: КПРФ и ЛДПР(!) Лагерь КПРФ был, как и положено, весь в красных стягах и портретах Маркса, Энгельса, Ленина… Он был даже обнесен по периметру красной материей… И вплотную к ним – Жириновцы! Я и тут не удержался, и проходя мимо лагеря ЛДПР спросил как можно более наивным тоном: «Вот у КПРФ – всё честь по чести, а где портрет вашего Вождя?! Непорядок…» - но, наткнувшись на угрюмый взгляд дюжего молодца, предпочел ретироваться… Но возрадовался в душе: «Братцы! Я опять, как и 35 лет назад, в стане оппозиции! – значит «правильной дорогой идём, дорогие товарищи!»

Да и не то что нетрезвых, просто явно выпивших я там не замечал. Правда один маргинал мелькнул на нашем горизонте. Худой, как глиста, в шортах и пиратской черной треуголке, он сделал книксен и представился: «Джек-воробей!» (Никак не думал, что фамилия Воробей среди юмористов такая распространенная!) Ну что ж… Воробей, так воробей… Не скорпион же!

   «Юморить» он начал ближе к вечеру, когда Александр Городницкий выступал на одной из малых сценических площадок со своей суперклассической песней «Снег». Воробей подошел гусарской походкой, на негнущихся прямых ногах, к одиноко стоящей даме, и пригласил её на тур. Изумленная публика наблюдала как они вальсировали на глазах у Мэтра (они явно принимали Городницкого за ресторанного певца!) У меня прямо челюсть отвисла… И тут свои «Пусси Райт» появились!  Видно многим геростратовый комплекс спать спокойно не дает! Моисеич, надо отдать ему должное, даже и глазом не моргнул.

  Попозже к нашему Джеку присоединился приятель и они на нетвердых ногах подошли к месту где сидели мы с Галей Хомчик и спросили: «А можно ли им у нас водички попить?» - красноречиво поглядывая на стоящий за нашими спинами палаточный лагерь VIP гостей фестиваля. Им навстречу встал, перегородив вход в лагерь, один из ветеранов (бывает такое – на лицо узнаешь, а имя не вспомнишь!) и поскольку читалось, что одной водичкой они не ограничатся («только пальчик покажи…») сказал: «Нет тут воды!»

   Численный перевес был на стороне «пиратов», и тут перед ними, как из-под земли вырос сын  Галины Хомчик – настоящий светловолосый русич (мировой парень, кстати!) Я покосился на Галю и увидел в её глазах тревогу… Пришлось и мне размять свои старческие косточки. Я встал, отозвал в сторону парня и сказал ему: «Не вмешивайся. Ты не понимаешь… Тут могут быть и провокации. Организаторам только драки перед одной из сцен не хватало…!»  Парень всё сразу понял и послушал «аксакала». Что значит хорошее воспитание и гены! А я встал молча на его место, напротив Джека – воробья с приятелем.

  Жажда выпить у них прошла.