"Иракский Дневник". Четверть века спустя. Часть 1ая

"ИРАКСКИЙ ДНЕВНИК". ЧЕТВЕРТь ВЕКА СПУСТЯ.

Часть 1ая


Расцветала "эпоха застойная"
Похмеляло нас время "запойное"
Для кого-то казалось - достойное
Оказалось - мы все…подневольные...
.
... ...Год 1979, месяц сентябрь.
По странному стечению обстоятельств, я отбываю в первую долгосрочную загранкомандировку в день своего рождения...И не куда-нибудь - в страну детских грез, где таинственный Багдад...Вавилон...Висячие Сады Семирамиды...1001 ночь...Шехерезада...Али-Баба и 40 разбойников...Междуречье с Деревом Адама и Евы...
Представляете, что это значило для меня - выросшего в семье учителя географии, где все пространство бакинской квартиры было заставлено книгами о великих путешественниках, энциклопедиями, географическими атласами - всем тем, что ежедневно, с малых лет, "отправляло" меня в путешествия по разным странам, морям и океанам...
Тогда, в далекие семидесятые, само слово "заграница", да еще на несколько лет, было прорывом в круг "посвященных", "билетом" в материальное благополучие, выделяющееся на фоне скромного достатка "народных масс".
Ну а сейчас самолет коснулся бетонки багдадского аэропорта и в реальность меня вернул мягкий голос бортпроводницы, совсем буднично известивший нас - пассажиров: "...температура воздуха за бортом + 45 градусов по Цельсию..." С этого момента меня уже неотступно преследовала только одна мысль - встретит или не встретит...… …Его громкий голос я услышал сразу, как только попал в предбанник для получения багажа и прохождения таможенного контроля. По тому, как он размахивал руками, о чем-то оживленно переговариваясь с таможенниками, было заметно, что в этой компании он не чужак.
. Это был Маис - мой земляк и товарищ. Он пребывал в ранге атташе консульского отдела советского посольства в Ираке, и в его обязанности, в частности, входила встреча совспециалистов и координация пограничных и таможенных формальностей.
Еще полгода назад, будучи в отпуске в Баку, он, в манере "бывалого загранработника" давал мне развернутые ЦУ - ЧТО и в каких обьемах брать с собой, заверив, что багдадскую таможню "берет на себя" и не допускающим сомнения жестом, заплетающимся языком освятил последнее: "Она...у меня вооо...где!"
Читатель вероятно уже догадался о причине моих переживании по поводу "встретит - не встретит": хотя мой багаж по своей номенклатуре и не выходил за рамки обычного "джентльменского" набора любого "совзагранкомандированного" того времени, но вот обьемы... Они, уж, точно могли вызвать ужас у таможенников, не забывайте - пусть не ортодоксальной и без"сухого" закона , но все же мусульманской страны! "Море" спиртного выражалось в виде 40 бутылок "Столичной", перетянутых липкой лентой и переложенных полотенцами, бельем и одеждой. Под стать закусон - в соответствующем спиртному обьеме: полностью отсутствующие на местном рынке многочисленные палки сухой колбасы, буханки
"Бородинского", металлические диски крупных банок с сельдью, их более мелкие собратья - баночки с черной икрой и крабами. Всю эту картину довершал десяток
пакетов... с гречкой, которая не была включена Маисом в перечень "обязательных" для ввоза продуктов, но у каждого , в данном случае меня, есть свои маленькие слабости.
“Взаимопонимание" с нашей таможней, перед вылетом, заметно облегчило мой кошелек, ну, а здесь, таможня быстро "дала добро", выразив свое уважение к Маису в виде крестиков, проставленных мелом на на моем неподьемном багаже.
Никто из подразделения геологов и геодезистов, куда меня направили в качестве переводчика английского, своего нового сотрудника не встречал. Если для меня это было удивительно , то для Маиса - почти в "порядке вещей" и он повез меня в ведомственную гостиницу, оказавшейся огромной виллой под странным названием "Труба". На первом этаже этого шикарного особняка комендант нашего контракта Виктор выделил мне уютную угловую комнатку с окном, выходящим в сад.
Через пару дней, когда мы с Витей, уже как старые приятели, "хорошо посидели", отмечая мой приезд и наше знакомство, он мне поведал историю "Трубы". Оказывается, еще несколько лет назад, в пору его первой командировки в Ирак, она была арендована у местных и получила свое название, как отклик на суть первого нашего контракта - строительства нефтепровода. Контракт давно закончился, а название так и "прикипело" к гостинице. Примечательно то, что, когда "Трубу " только открыли, вся она была устлана огромными коврами, высоченные потолки украшали большие хрустальные люстры, а по углам радовали глаз фарфоровые вазы почти с человеческии рост. Вся "начинка" была японского происхождения: кухонное оборудование, столовая посуда, чаиные и кофеиные сервизы, столовые приборы, постельное белье и т.д. Все это предоставлялось иракской стороной по условиям контракта. Увы, в мой приезд от былого блеска осталось одно воспоминание - в свое время вся роскошь была аккуратно упакована и отправлена в Союз по неведомым простым смертным адресам.
Но вернемся в день первый. Быстренько приняв душ и захватив с собой часть дефицита и “законную” долю самого Маиса, мы поехали к нему домой отметить мой приезд и день рождения. Заключительную порцию положительных эмоций этого дня я получил, впервые посмотрев по видео фильм "Крестныи отец".
Пройдя через первую багдадскую ночь, к 9 утра я явился в аппарат экономсоветника, сдал свои документы в отделе кадров, и, самое главное, получил в бухгалтерии "подьемные". После этого я предстал пред очи Уткина Бориса Ивановича ( за глаза - Б.И.) - главы "Цветметпромэкспорта" в Ираке, куратора нашего контракта. Взглянув на мои "аттестат" он поведал, что группа "моих" геодезистов где-то в поле и живут они в вагончиках в 45 км. от Багдада. Вообщем, мне там сейчас делать нечего, а велено было сидеть при нем и "не рыпаться". Он, видите ли, часто ездит на переговоры, а свободного переводчика в аппарате экономсоветника в нужный момент, как у нас водится, частенько не оказывается.
Уже на третий день он попросил меня сьездить в министерство и отвезти какую-то техдокументацию. Дорогу туда я уже знал и решил пройтись пешком по центральной улице Багдада - Саадун. Пешего хода было минут 25-30 и я сказал Б.И., что дежурную машину не возьму – хочу мол прогуляться пешком. Б.И. только хмыкнул в ответ и пробормотал: "Ну-ну".
Через пару кварталов, допивая под навесом у уличного торговца уже вторую бутылочку ледяной "Пепси колы" я понял смысл его "ну-ну". Так, после первых +45 в аэропорту и провоза через границу 40 штук "Столичной", из расчета на одно "рыло", родился мой третий рекорд: 7 бутылок - за полчаса и потребленная жидкость уже готова была хлынуть обильным потоком и из моих ушей, а не только из "того", что было для этого отведено природой.
Было 3 часа дня и казалось, что солнце задалось целью без лупы прожечь мою "шкуру" до самых внутренностей. Здесь же хочу заметить, что свой личный "тепловой" рекорд я установил 19 июля 1980 года, когда ртутный столбик дополз до отметки +53 в тени.
Как оказалось впоследствии, микроклимат "сухой багдадской жаровни", вкупе с потреблением только ледяных напитков, сотворил маленькое чудо - навсегда избавил меня от хронической ангины. И, как следствие, отпала необходимость рекомендованного знахарями ежедневного полоскания горла керосином и мочой молодого поросенка. Прошло четверть века и мое горло по-прежнему благосклонно реагирует на так и заливаемую в него ледяную жидкость в любое время года и при любой погоде.
Бесславно погибнуть, пробыв в стране всего лишь пару-тройку дней, мне не позволил господин Самир из министерства. Его машина возвратила мое заметно подкоптившееся тело к месту его временной приписки. Б.И., увидев меня в таком плачевном состоянии, не без иронии заметил: " А говорил, вроде, что из Баку? Почти "огнеупорный"?"
Уже в "Трубе" применил старый "дедовский" способ снятия ожога кожи - густо обмазал обгоревшие места мацони (кислым молоком) и опять стал "как новенький".
Через пару недель ко мне временно на недельку подселили Сергея. Это, по армейским понятиям, был "старик". Он отслужил на нефтяном контракте в Басре, портовом городе в Персидском заливе, свои два "переводческих" года, и перед "дембелем" получил 7 дней заслуженного отдыха, а главное - возможность шопинга в Багдаде.
Когда Сергей узнал, что я иногда по дороге с работы в "Трубу" заглядываю в забегаловку пропустить кружку, другую ледяного пивка, он изрек сакраментальную фразу, которую я помню вот уже 27 лет: " Свое первое пиво здесь, дорогой, я позволил себе только в день, когда "закрыл" Газ-24". В переводе на "человеческий" язык это означало, что первое свое пиво в этой стране он купил только в тот день, когда накопил достаточно валюты на покупку в магазине "Березка" заветного автомобиля каждого советского человека - "Волга".
"Во, "железный" Феликс...", подумал я - "...продержался без пива никак не менее года! Да еще в Басре!". Ну что ж, у каждого свои рекорды, но как говорил незабвенный Николай Озеров: " Нам такой хоккей не ну-жен". Да, к тому же, родное правительство как раз "подгадало" с моментом моего приезда в Ирак и повысило стоимость "Волги" ровно в два раза. На почти гамлетовское "Пить или не пить" для себя я твердо решил: "Пить" - лучше уж синица в руках, чем вообще ничего.
"Ведь жарко..." - начал было я. "Тебя бы в Басру, хоть на недельку..." - продолжал давить "бывалый". "И там меня научат "родину любить!" - сьехидничал я.
Надо сказать, с "легкой руки" Сергея мне довелось таки побывать в Басре. и. что самое удивительное - именно недельку.
Там я понял, почему в былое время англичан, приговоренных к смертной казни, частенько ссылали в Басру на каторжные работы. Уж лучше сразу помереть!
Древние греки возводили «беспамятство» в благодетель. Они говорили: «Боги даровали людям два блага – умение забывать, и неведение будущего!».
И мы сами должны желать себе, чтобы память щадила нас, пробуксовывая при неприятных воспоминаниях. Вот и сейчас я не без удовлетворения констатирую факт, что не помню, когда был в Басре, то ли в 79г., а может быть в 80м, скорее в 80м, но до начала Ирано-Иракской войны. Единственное светлое пятно в этой командировке в Басру - это мой первый полет на "Боинге", небольшом, мест на 60-70. Запомнился его почти вертикальный взлет и беззвучное шипение движков в полете. Еще раз спасибо памяти, что сохранила для меня о Басре лишь один момент из кошмарно проведенной недели: 4:40 утра, вышел из гостиницы и жду нашего автобуса, который должен подкинуть меня до конторы сов.обьекта к 5 часам. Почему к 5ти? Да потому, что работали в это время года с 5 до 11утра, а потом пластом, как тюлени, отлеживались под кондиционером.
Автобус подошел через 5-7 минут и, к этому моменту, подо мной уже образовалась небольшая лужица. Не спеши ухмыляться читатель, все свои естeственные потребности я уже справил в гостинице - это просто соленая вода ручьями стекала с меня при 100 процентной влажности и температуре воздуха уже близкой к +45 по Цельсию. Скажете, что привираю? Ну, может быть, совсем чуть-чуть. И можно было только удивляться, как, в таких условиях, наши рабочие в тяжелой робе умудрялись не "свариться" живьем сами, сваривая швы на верхотуре возводившихся нефтехранилищ. Каторжные работы? Конечно, но в отличие от уже упомянутых англичан, здесь для наших "виден свет в конце туннеля" - возвращение домой на заветном белом ГАЗ-24.
Багдад после Басры мне уже казался "раем земным", пусть себе припекает, зато сухо, да и припекает только месяцев 5 в году.
Багдад того периода представлял собой огромную новостройку, полноводной рекой текущие нефтедоллары позволяли возводить современные Хилтоны, Шератоны и Мариотты, многочисленные здания госучереждений, многоэтажное жилье, прокладывать дороги. Для этого широко использовался труд иностранных рабочих и специалистов, в основном югославов, японцев, южных корейцев и бразильцев. Все связанное с нефтью, геологоразведкой, поставкой вооружений, обучения военного персонала было епархией Советского Союза. Необходимо отметить, что доля Ирака тогда составляла 60% от всех золото-валютных поступлений в казну Союза. Тысячи советских военспецов от прапорщиков до генералов помогали наращивать стальные мускулы местной военщине. Стоит ли тогда удивляться, что русских здесь, ну если не сказать, что любили, но то, что уважали, так это уж точно, прощая им многочисленные нарушения местных законов, порядков и традиций, что мы, к сожалению, делали всегда и везде, делаем сейчас и не могу поручиться, что не будем делать в будущем..
Вспомните сами то время, когда повсеместно было принято, даже на рабочих местах, отмечать всякие праздники, юбилеи и т.п. и, конечно, не под чашечку чая с кускочком рафинада. Чуть позднее была предпринята попытка искоренить пагубную привычку русского человека, которая передавалась из столетия в столетие, из поколения в поколение. "Искоренить" получилось, но не привычку, а тысячи гектаров виноградников. "Вы нас жуткими очередями к "заветному" отделу гастронома, а мы вас подпольным производством всякой "бормотухи"". И, как говорится, "хотели как лучше", а получилось - "как всегда".
За десяток лет совместной работы со "старшим братом" иракцы уже давно поняли, что без "этого" русскому - ну "просто смерть". И если русский подьехал, открыл дверцу машины и сразу не вывалился на асфальт, значит все нормально, т.е. он "в порядке" - как сейчас принято говорить.
Ну, а как получали водительские права? А вот это отдельная маленькая история. У многих наших специалистов, кому был положен по роду исполняемых обязанностей автомобиль, не имели советских водительских удостоверений, наличие которых давало им право получить местное удостоверение без сдачи экзаменов. Экзамены по вождению были довольно сложными - на специальном полигоне надо было вьезжать на эстакады, останавливаться на подьёме, потом трогаться с места так, чтобы машина не покатилась назад, "выделывать" разные фигуры задним и передним ходом так, чтобы не сбить габаритные ограничители и т.п. Для кого-то всё это, возможно, особого труда и не составляло, и, конечно, кто-то и сдавал эти экзамены, но далеко не все. Решение проблемы было найдено простое – доверчивым местным "гаишникам" подсовывали всякого рода пропуска, удостоверения и членские билеты на русском языке, лишь бы там была печать, фото, какой-либо номер и дата. Вместе с "документом" прилагался его арабский "перевод", состряпанный нашим толмачём-арабистом и заверенный печатью.
Я, например, получил свои местные "корочки" на основании армейского удостоверения механика-водителя гусеничного тягача. Это ещё "куда ни шло", но ведь были и такие, кто умудрялся получать свои, предьявив пропуска в библиотеку или плавательный бассейн! Потом, перед самым отьездом из страны, заплатив всего 5 динаров, можно было обменять эти права на международные, которые в Союзе освобождали от посещения, обязательных в то время, многомесячных автокурсов.
Справедливости ради должен заметить, что местные и сами были не "дураки выпить". Простой люд потреблял, как правило, местную или ливанскую анисовую водку - "араку", а те кто побогаче - виски или коньяк. По берегу Тигра и на центральной улице Саадун располагались многочисленные рестораны и пивные. Во всех питейных заведениях были отдельные помещения для мужчин, для женщин и пришедших вместе мужчин и женщин. Были и ночные клубы, но только для мужчин, где по контракту работали, как правило, гречанки или филиппинки. Стриптиза не было, но можно было договориться с девушкой, провести с ней ночь и в обязательном порядке доставить ее на виллу, где все они проживали. Но до этого надо было пригласить ее за свой столик, где она "раскручивала" тебя на выпивку уже по цене в 4 раза выше обычной, но и это еще не было гарантией, что она с тобой поедет. Сами понимаете, что нашим было категорически запрещено посещать подобные "злачные" места. Но...запретный плод...ну, вообщем, кое-кто и иногда... и на всякий случай выдавая себя за югославов, над которыми не "давлели" подобные запреты..
Югославов в Багдаде было много. В основном они возводили шикарные современные отели. Держались они свободно, раскованно, одевались как все "нормальные" иностранцы, и, самое главное, их "органы" не создавали им "особого" режима пребывания на иностранной территории.
"Среднестатистический" русский, особенно рабочей специальности или военспец, в Багдаде был виден издалека. Неизменная белая тряпичная шапчонка, тенниска навыпуск, мятые, с "горбами" на коленях и отвисшие на заду штанцы, стоптанные "колеса" на босу ногу, в руках "родимая" "авоська". Оговариваюсь сразу, что не все, но а если уж в таком "прикиде" - то только наши, и не только в Ираке, ну а военспец, врать не хочу, брюки все же гладил.
Кстати о брюках и "...не только в Ираке...". Как-то жена одного из наших сотрудников, столичная дама из Мытищ, да еще уже во второй "долгосрочке" после Индонезии, выдала моей жене: " И что у вас денег не хватает купить ему (мне) нормальные штаны? А то ходит в каких-то потертых джинсах, они и цвет- то уже потеряли. Мы своим детям выряжаться в джинсы не позволяем".
Так или иначе, "юги" на наших посматривали "свысока", ну а мы им в "отместку", при каждом удобном случае, подсовывали маленьких таких, симпатичных "свинюшек".
Опишу небольшой эпизод и вы поймете суть наших "невинных пакостей". Заехал как-то в гости к нам Ниссан, москвич-ассириец, представитель в Багдаде одного из нефтяных контрактов на юге Ирака. Оказалось, он повздорил со своей "половинкой" и приехал "снять" стресс и поиграть в нарды. "Велосипед" никто изобретать не собирался и поэтому стресс снимали традиционным способом. Жена подала на стол "дежурный" закусон: "утюжок" датской ветчины, яишницу, домашнего засола огурцы, квашенную капусту и маринованные баклажаны по-бакински. "Одной" конечно не обошлось, "добили" и вторую, "побалывались" немного кофейком. Мягкие укоры моей жены наконец возымели свое действие и Ниссан засобирался домой заключать перемирие. В нарды уже играть не стали, да и какой смысл: ну куда любителю - москвичу тягаться с почти профессионалом - бакинцем. Поэтому предложенная мной ничья была с "благосклонностью" принята.
Зная "буйный" норов своей жены - ассирийки, Ниссан не решился ехать один и призвал нас с женой "на подмогу". Каждый "оседлал своего коня" - я "отечественного" производства "спорт ютилити" УАЗ-469, а Ниссан... "Ниссан", ну он же не виноват, что марка его машины носила "его" имя, и в путь. Как известно, беда не приходит одна, и на перекрестке Ниссан слегка "вьезжает" в багажник "Тоёты". Из нее выходит сухонький, весь такой вежливый из себя, японец и уже начинает "бить" поклоны, хотя он и ни в чем не виноват. "Яп-понский городовой" - проговорил Ниссан, оглядывая "дело своих рук", а вернее ног, не успевших во время затормозить. "Ниссан..." - начал было я, обращаясь к своему товарищу. Тот жестом остановил меня, а японец радостно запричитал: "Йес, йес, Ниссан, Ниссан..."- тыкая пальцем в Ниссанов "Ниссан", и давая нам понять кто на самом деле виноват. С невозмутимым видом Ниссан представляет нас японцу как югославов: он - Гойко Павелич ("косит" под серба), а я - Ненад Ибрагимович (ну, как-бы босниец) и протягивает японцу листок из блокнота с "нашими" именами. А достраиваем мы во-от тот "Шератон" (указывает пальцем), и предлагает завтра встретиться в вестибюле и утром на свежую голову решить все проблемы. По номерным знакам наших авто, да и японца тоже, определить принадлежность к какой-то стране не представляется возможным - номера красные, значит уже иностранец, а откуда - даже полицейский не определит, пока не посмотрит в документы и в этом у нас было огромное преимущество перед "посольскими" - дипномера на их машинах сразу "выдавали" их (посольских) национальную принадлежность. Наивному и доверчивому японцу и в голову не пришло спрашивать какие-то документы у Ниссана, и, согласно кивая головой, он, опять же с поклонами стал пятиться к своей "Тоёте". "А теперь пусть завтра разбирается с нашими "друзьями" - югославами. Два ноль в мою пользу" - слегка "огорошил" меня Ниссан. Так я узнал от него, что наши умудрялись иногда "сваливать" свою вину за аварии на "плечи" южных славян. A Ниссану удалось это проделать уже во второй раз.
Теперь, с вашего позволения, хочу вернуться к “нашим баранам". Шел уже второй месяц моего ничем не обременительного пребывания при "теле" Б.И. Работалось с ним легко и без проблем, сам он был родом из Одессы, уже давно, лет 20 жил в Москве, работая в Госкомитете по внешнеэкономическим связям начальником отдела в В/О "Цветметпромэкспорт", но к моей великой радости так и остался одесским хохмачом и юмористом, без снобизма, присущего столичным "хроническим" загранработникам.
Уже казалось, так и будет до самого "дембеля": пришел, чашка кофе, открыл техдокументацию, прикинулся "чайником", что тебя там что-то интересует, Б.И. прикинулся, что в это поверил, пошел перекурил с такими же "умниками" как ты сам, если надо сьездил с Б.И. в министерство, там тоже кофе, но уже с коньячком, взаимные комплименты с сигарами в зубах - ну чем не жизнь? Но в очередной раз пришлось убедиться, что "ничто не вечно под луной ".
…Он ворвался в наш офис как вихрь, как ураган, напрочь отметая малейшую иронию в анекдоте о "горячих эстонских парнях". Борис Иван-нович, где, эт-то, мой перевоч-чик? " без всяких предисловий пробасил огромный рыжий бородатый малый, приветствуя Ольгу поднятым кулаком правой руки и уже буравя меня своими голубыми глазами. Да и кого было еще "буравить", если кроме Б.И., инокорреспондентки Оли, а на доступном языке секретаря-машинистки со знанием языка, и меня, одушевленных предметов в офисе больше не было. "Ну забирай, от себя отрываю"- ответил Б.И. и даже бровью не повел, хотя "знал Васька чье мясо сьел", а потом вдруг все же спросил:" А зачем он тебе сейчас, нивелирную рейку по полю таскать?". Бородач начал было что-то говорить о приболевшем из его группы, о переводе отчета для министерства, но Б.И. и сам прекрасно знал, что я "приписан" к группе рыжего, да и "попользовался" мною уже более месяца. "Да забирай, чего уж там" - сказал Б.И., перебивая рыжего. "Ну, спасибо за службу, если что заглядывай, а сейчас собирайся, поедешь с Майтом Александровичем"- обращаясь ко мне сказал Б.И. "С вещами ?"- пошутил я. "Сухари на 3 дня, две пары нижнего белья, робу выдадут на месте, все колющие и режущие предметы мне на стол, пара минут со всеми попрощаться, время пошло"- взглянув на часы, моментально “подстроился "под меня" Б.И. "Как, эт-то, на т-рии дня?"- начал было опять заводиться бородач. "Да это мы только о запасе сухарей на три дня говорим"- успокоил его Б.И. "А зачем-м сухари, на обьек-те в лавке всегда-а есть хлепп" - заверил нас Майт, так и не "врубившись" в ситуацию. "Вот и славненько..."- невозмутимо произнес Б.И., незаметно подмигнув мне и Ольге хитрущим глазом.
Поклон Ольге, прощальное рукопожатие с Б.И., и .. у меня новый босс, как оказалось на поверку добродушный, в чем-то даже наивный, лет сорока таллинец Майт Метc. Был он по моим, возможно "извращенным" понятиям не совсем в ладах с юмором, но великий правдолюб, борец за справедливость, эдакий Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами, ну а я задавался вопросом: " А что, там у них в Эстонии не так, как везде что ли?".
Погрузившись в его "Уазик" и уже на "ты", мы заскочили в "Трубу", где у меня "еще было", и минут через 45 были в Кархе, местечке на полпути от Багдада до Вавилона, где небольшая группа Майта производила изыскательские работы на местности под расширение, уже монтируемого нашими специалистами, крупного
нефтехранилища.
Когда только показался вагонный городок наших специалистов, в воздухе повис тяжелый кисловато - приторный запах, и я было решил , что это "несет" какими-то "химикалиями". Все мои домыслы и сомнения о причине такого “амбре” были развеяны первым же походом в местную лавчонку. Полнощекий большеусый араб-лавочник, в ответ на мое желание приобрести сахар - песок, даже не взглянув на меня, отработанным движением выложил на прилавок два пакета сахара и... пакетик сухих дрожжей. Только когда я придвинул к себе один пакет сахара, да к тому же без дрожжей, он с интересом и некоторым недоумением охватил взглядом мое тоже большеусое и смуглое лицо. Сахар и дрожжи были в лавчонке самым ходовым товаром, из которого наши "мастера на все руки" пытались производить самогон. Почему пытались? Что б наши умельцы и не умели? Еще как умели, но...как правило ждать не было мочи и вся жидкость потреблялась в виде браги, так и не пройдя все стадии необходимой перегонки. В этой связи вспоминается забавный случай из серии " и грустно и смешно".
В Басре наш монтажник перед отьездом на родину продал одному из местных рабочих, занятых на общестроительных работах, любовно изготовленный им самогонный аппарат, приложив к нему запечатанную в целлофан обязательную в подобных случаях инструкцию по эксплуатации, но на русском языке. Надо особо отметить, что любые сделки частного характера с местным населением нашим специалистам были категорически запрещены. Люди старшего поколения хорошо помнят, когда пройдя через горнило "решений" парткомов, райкомов, а порой и ЦК, человек из страны "тотального дефицита", попадая за ее пределы в качестве туриста, зачастую в первую очередь стремился не "поглазеть" на всякие там “лувры и соборы парижской богоматери”, а просто посылал, но уже к другой "матери" все "наказы и инструкции" и с сумкой через плечо неутомимо "бороздил" торговые кварталы, продавая или выменивая фотоаппараты, "Спидолы", коробки гаванских сигар, баночки с икрой и т.п., чтобы пополнить мизерный запас валюты от обмена разрешенных "инструкцией" "деревянных" рублей. Нам годами вдалбливали, что "у советских собственная гордость", но это было каким-то абстрактным - ни руками потрогать, ни глаз порадовать, гораздо ближе и приятней было увидеть благодарный блеск в глазах жены от привезенной "из-за кордона" модной кофты или радость сына "в момент" натянувшего долгожданный "Ливайс". Вы можете сказать, что в данном случае речь идет не о туристах. Да, правильно, не о них. А покажите мне человека, которому помешает лишняя копейка, будь он хоть "трижды турист, или не турист"…
И так, довольный удачной сделкой араб, в предвкушении почи что дармовой выпивки на ближайшие годы, попросил нашего толмача - арабиста перевести инструкцию, так как понятия не имел куда и сколько засыпать сахара и дрожжей, каким количеством воды заливать, куда и что подсоединять и какие краники в какую сторону вертеть. Добросовестно "покорпев" пару часов над текстом инструкции, переводчик передал иноязычный вариант счастливому арабу.
Последний же "усладил" слух переводчика обещанием литрового бутылька - общепринятого на наших обьектах "знака благодарности" за подобного рода услуги.
Дома, распаковав аппарат, придвинув поближе купленный по оптовой цене мешок сахара и упаковку дрожжей, малограмотный абориген пустыни по слогам углубился в чтение инструкции. Минут тридцать беззвучного шевеления губами и встревоженных "косяков" на аппарат и он, к ужасу своему, начинает понимать, что к этому аппарату недостает некоторых деталей. Утром с коробкой в руках и с переводчиком он устремляется к вагончику начальника участка. Тот, выслушав жалобу арабского "брата", что аппарат невозможно запустить без колеса с ручкой, челнока и какой-то лапки, открыл коробку, выложил части аппарата на стол, достал из пакета инструкцию, как-то странно взглянул на переводчика, который почему-то обалдело уставился на содержимое коробки, и попросил его вызвать одного из "народных умельцев". Когда они пришли, посадил за стол и дал им 30 минут на подготовку новой инструкции, а пребывавшему в томительном ожидании арабу, сказал чтобы тот зашел за инструкцией через полчаса. Ему обьяснили, что та, что была переведена ранее, предназначалась для аппарата устаревшего образца. Когда за довольным обладателем аппарата “последней модели” закрылась дверь, начальник участка, громко поминая, привычными русскому уху словами, матерей благополучно отбывшего на родину "конструктора" и "припухшего" в углу переводчика, убрал со стола инструкцию по эксплуатации… швейной машинки "Подольск".
Хочу напомнить читателю, что я уже в Кархе, у "своих" геологов. Полевых работ осталось на пару недель и это время, я, по словам Майта, должен буду поработать в качестве...носильщика. " Ты что это, решил меня сдать в аренду в Багдадский аэропорт?" - спрашиваю я. " Нет-нет, эт-то легче чемодан-на" - "успокоил" меня невозмутимый эстонец. И тут меня "осенило": " Так это ж, наверное, чертова палка, про которую говорил Б.И!". " Мол-лодец! Но не-е пал-лка, а нивелирная-а рей-йка" - подтвердил он мою догадку. Оказалось, что рейку носил водитель "Уазика" Леха, а сейчас он приболел, мучаясь от обострения гастрита.
Комендант вагонного городка Мурад, как и я "лицo кавказской национальности", но из Дагестана, уважил земляка "гостевым" вагончиком из своих "стратегических" запасов. "У тэбя, зэмляк, балшой бекашка как звэр пашит и крават щирокий"- заверил меня Мурад, распечатывая китайский комплект постельного белья и одеяло – тоже "Made in China". "Захады зэмляк, нарды играт будэм, чай хароший пит, ато сивух болше душа нэ прынимает" - проводил меня Мурад этими словами до дверей своей "каптерки". Войдя в "блатной" вагончик, я сразу убедился, что кондиционер БК-2500 Бакинского завода действительно "пашет как зверь", хоть и не "японец", но и не маленький БК-1500 как у всех.
Вся мебель была деревянная, кровать - полуторка, всякие там приятные "причиндалы" в виде телевизора, ночничка, настольной лампы, тюлевой занавески на окне, будильника, горшочка с колючим кактусенком, маленькой кухоньки с газовой двух-комфоркой и холодильником, санузла с душем - все это выглядело достойной компенсацией за "право обладания" нивелирной рейкой на ближайшие две недели. Этот вагончик и еще один, но двухместный, Мурад держал на случай "залетных" инспектирующих начальников и мне повезло, что таковых сейчас нет и пока не ожидается.
Приняв душ и попив чайку, прилег вздремнуть. Открыв глаза, обнаружил, что будильник на тумбочке извещает, что "пора себя показать и людей посмотреть".
Завтра пятница, день отдыха, так что "гуляй рванина, ешь опилки…". Пару бутыльков по карманам, буханку "Бородинского", палку колбасы и банку селедки в кулек и к "своим" геологам "налаживать контакты". Вышел из вагончика и... сразу ощутил себя словно я на репетиции различных хоровых ансамблей - исполнителей. Кто-то просил мороз не морозить как его самого, так и его коня, и я уж подумал: " Не уж-то их бекашка сильнее моего" - проверять не стал, а обошел вагончик в поисках коня. Не нашел - видать копыта уже от жары отбросил и его отволокли за соседний бархан. Иду дальше, из другого вагончика народ докладывает мне, где цветет калина, а чуть подальше - уверяют всю округу, как они дорожат тихими вечерами в ближнем и дальнем подмосковье.
Заглянул по дороге в кинозал (днем - столовая) и решил там время зря не терять - сиди не сиди, а Василь Иванычу Урала все равно не одолеть. Подхожу к своим, открываю дверь и с порога мужик хриплым баритоном, несущимся из манитофона по всякому склоняет какую-то "рыжую шалаву". Вся великолепная пятерка уже в сборе: Майт, старший инженер-геотехник Миша, геолог Сан Саныч, техник передвижной буровой установки Гена и водитель Леха. На столе бутыль араки, вареная картошка, две банки тушенки и местное "турши" - смесь соленых овощей: моркови, обычной и цветной капусты, стручкового перца, оливок и др., чуть-чуть хватанешь и продирает "по самое не могу". Коллектив мой оказался не "певческим", но большим любителем Высоцкого. За две проведенных в Кархе недели я практически наизусть выучил репертуар наших "хоровых капелл" и Высоцкого. Хоть сейчас разбудите меня глухой ночью и я вам без запинки выдам, что калина цветет в поле у ручья, что кому-то хорошо, потому, что она полюбила гармониста, что женатых вряд ли вообще стоит любить, так как не постоянная у них любовь, а черный пистолет надо искать не где нибудь, а только на Большой Каретной.

Продолжение следует.