Болт

БОЛТ Сколько же нас сидело в этой комнате, на четвёртом этаже. Хотя на четвертом мы находились всего несколько месяцев, а потом нас перебросили на третий. Прямо напротив наших дверей была дверь в фотолабораторию. Так сколько же нас сидело в нашей комнате? Посчитать надо.… Ну, правильно, было нас в комнате человек девятнадцать- двадцать. Иногда появлялись со стороны ещё один-двое. Чаще всего это были студенты. Практику проходили. А в основном нас было девятнадцать. Мой стол стоял у короткой стены, слева от меня стоял стол моего непосредственного начальника, он же был и ГИПом. Владимир Степанович его звали. А справа была наша нормировщица Нина. Негоже как-то Нина, а по имени-отчеству она звалась Нина Петровна. И вся бригада наша была рядом с нашим начальником. А бригада - это двое копировщиков, техник-чертёжник (это я), конструктор. Ну, а остальные – водопровод, электричество, слаботочники, отопление и прочие сидели в разных комнатах. Иногда даже и не нашем этаже. Прямо, у противоположной стены, под часами, сидели люди из бригады Рахиль Павловны. Она была архитектором и работала в основном с проектами больниц и детсадов. И первую чертёжную работу она мне дала. И если у нас, если так можно сказать, был смешанный коллектив, то у Рахиль Павловны были только женщины. С моего места прекрасно была видна вся комната. Но это было до поры, до времени. Потом, когда я получил «кульман», моё мировосприятие, а точнее «комнатовосприятие» сузилось до взгляда налево (на начальника) и взгляда направо (на нормировщицу). Когда пришла наша начальник отдела Наталья Павловна, чтоб посмотреть, как устроился, я попросил её разрешения протянуть верёвочки от кульмана до стены. «Зачем вам это надо?». Голос у неё был всегда суров. «А я занавесочки повешу, и у меня купе получится». Шутку не приняла и, по-моему, даже обиделась. Ну, да ладно. Что было, то было. А рядом с Рахиль Павловной, за столом, который стоял прямо у окна, работала маленькая, худенькая женщина. Мария Львовна Сакк. Она была предпенсионного возраста и буквально считала дни, когда не будет приходить на работу. Тем более, что недавно она получила квартиру, и мысли её были, в какой цвет покрасить стены в передней, да в какой цвет окрасить полы. В это время стены модно было красить все в разные цвета. Четыре стены одной комнаты можно было красить в разные цвета. А полы так вообще могли иметь совершенно необыкновенный «колер». От черных до белых, со всей промежуточный гаммой. За советом она обращалась ко всем сидящим в комнате. Особенно к нашему «аксакалу» - Ивану Петровичу. К нам, «мальчишкам», побаивалась. Можно представить, что могли мы ей посоветовать. Пришёл день, и мы проводили Марию Львовну на заслуженный отдых. А через какое-то время за её стол села Ида Марковна. Она вернулась из какого-то приволжского города. И попала в бригаду Рахиль Павловны, а позже её перевели в нашу. Для усиления нашей трудовой мощи. Каждое утро Ида Марковна, снявши пальто (зимой разумеется), подходила к своему рабочему месту, задумчиво глядя в окно, сильно растирала ладони рук, затем взгляд на часы - и к телефону. Комната затихала в предвкушении. Это было воспитание по телефону, а может, надо сказать, телефонное воспитание. Начинались вопросы - встал ли мальчик, да покушал ли он, да приготовил ли он уроки и прочая, и прочая. Наверное, все мамы, или очень многие, прошли через это. Эти диалоги было очень и очень интересно слушать. Вооот, по истечении какого-то времени Ида Марковна пришла с перерыва. Они жили недалеко от института. Постояв у своего стола, она на всю комнату стала рассказывать, что произошло с её сыном. Пока мама была на работе, сын занимался хозяйством. Он был талантливый мальчик и ходил в музыкальную школу при консерватории. Играл на скрипке. Хотя в душе был «технарём». Ему бы в движке покопаться, а не водить смычком по струнам. В тот день сын пошёл за хлебом. Купил хлеб в магазине рядом с домом. Принёс домой, а когда мама пришла на перерыв, то, разумеется, хлеб начали резать. А хлеб-то оказался с начинкой, в хлебе оказался запечённым болт. Не знаю, какого размера, но вероятно, по рассказам мамы, эм–восемь и длины примерно миллиметров пятьдесят, это почти точно. Ну, зачем, ну зачем она рассказала это? Это было очень неосторожно с её стороны. Тут же посыпались советы. От меня был совет, как надо поступить с тем самым болтом – где он может быть применён. Наверное, именно тогда была написана (в подсознании) «Инструкция к постройке самолёта». Самый коварный совет поступил от Гаджи Мухтарова. Он предложил не спускать это дело на тормозах, а придать ему «политическую» окраску. «Нэээт, Ида Марковна, это прощать нельзя. Надо жаловаться. Надо ударить по этим рукам, теряющим болты в нашем хлебе». Комната с восторгом и напряжением ждала развязки всего этого сюжета. И Ида Марковна подалась на эти наши провокации. Растерев ладони, она решительно подошла к телефону: «Сын, ты куда дел этот болт?» Сын-то уже и забыл о нём. «Выкинул? Как выкинул, куда выкинул? В мусорное ведро? Его уже выносили? Немедленно найди болт. Я жду… Нашёл? Молодец. Теперь сходи в магазин и спиши номер телефона хлебозавода». Чувствовалось нечто необыкновенное. Телефон. Зовут. Иду Марковну. Сын диктует номер. Вот теперь с бумажкой, на которой записан номер, она растерянно смотрит на комнату: «А, что дальше…» «Немедленно-немедленно звоните на завод. Нельзя допускать подобное. Так они скоро и гаечные ключи оставлять начнут, а мы зубы ломать будем». Раскрутили бедную Иду Марковну. А ведь она позвонила на завод. Там её спросили, в каком магазине она покупала хлеб, в какое время, осталась ли ещё «живой» булка, не выбросили ли болт. И традиционное «Ждите» и не традиционное «Мы сейчас приедем». И опять звонок домой «Сын, сейчас приедут с завода. Ты никуда не уходи». Как мы ждали, как мы ждали! Конечно, ждали не просто так, а с советами. А Ида Марковна, чаще, чем обычно, растирала руки. Сколько времени прошло сказать трудно, но ближе к концу рабочего дня заявляется Сын. Доволен. Рот до ушей. Оказывается, приехали. На чёрной «Волге». Посмотрели на хлеб. Погрузили Сына вместе с хлебом и болтом в «Волгу» и отвезли на завод. Там организовали для Сына небольшую экскурсию – провели по всем цехам. Увидел мальчик, как хлебушек выпекается. Опять погрузили в ту же «Волгу», но теперь с двумя булками хлеба и отвезли домой. Об одном попросили - никуда не писать и не сообщать. Комната наша была в восторге. Да что там в восторге?! … Вот, примерно, так и кончилась одна из наших коллективных шуточек.